Мамы-мафия - [56]

– Ах, его зовут Юлиус – немного старомодно, верно? Ну, мне больше нравится Юлиан. Даже если это имя часто встречается. Я считала необыкновенно важным дать моим детям настоящие имена, а не какие-то широко распространённые. Кроме бедной Лауры-Кристин, мне это удалось. В тот год было три Лауры-Кристин. Сначала думаешь, что ты особенно оригинален, а потом замечаешь, что ты не единственный, кто так считал. – Она засмеялась. – Я не думаю, что Флавия будет играть с вашими мальчиками. По-моему, между полами зияет пропасть. Флавию я могу лишь заставить играть с Марлоном в «Мемори» или что-то в этом роде. Тем более что она всегда проигрывает.

– Но я гьявный в моей комнаце, зяпомнице, – сказал Марлон, ведя Юлиуса и Яспера вверх по лестнице.

– С недавнего времени Марлон говорит в рифму, – заметила Фрауке. – Совершенно корректный ямб. Очень увлекательно его слушать.

Мы вошли в огромное помещение с гигантскими окнами на три стороны. Комната и прилегающая к ней кухня были выдержаны в чёрных, белых, красных и серых тонах и исключительно скупо мебелированы. Только разбросанные вокруг детские игрушки нарушали картину. И, разумеется, сами дети.

На чёрных кожаных диванах сидело несколько женщин, которые выжидательно на нас смотрели. Я послала Сабине Цигенледер-Зюльцхан и Гитти улыбку. Гиттина Мария-Антуанетта, безошибочно узнаваемая по косичкам, играла с Вибеке, Флавия и ещё одна маленькая девочка играли с домиком куклы Барби, стоявшим на журнальном столике. На коленях у Сабины сидело двухлетнее дитя с соской во рту, а маленький мальчик, примерно в возрасте Юлиуса, играл с шариками на могучей пальме.

– Итак, дорогие мои, – сказала Фрауке. – Это Констанца Вишневски, о которой я вам рассказывала, одинокая мать Юлиуса из группы герра Нильсена и дипломированный психолог. А это Анна, фамилию я, к сожалению, забыла. Анна – акушерка и мама Яспера из группы герра Нильсена.

– Привет, – сказали мы с Анной.

– Не того ли Яспера, который всё время кричит? – спросила одна из женщин. Она была самой молодой из всех и, очевидно, беременной, потому что на её майке было написано: «Внимание, будущая мама».

– Да, – сказала Анна. – Он всё время кричит. Но врач говорит, что можно не волноваться.

– Наверное, у него полипы, – сказала будущая мама. – У Тимми тоже как-то были полипы.

– Ага, – сказала Анна и села. Я уселась на свободное место рядом с Сабиной и ребёнком с соской. Четыре девочки с домиком Барби говорили все вместе, так что было сложно следить за разговором матерей.

– Вон там есть кофе, яблочный сок и минеральная вода, – сказала Фрауке, указывая на стойку, отделявшую кухню от гостиной. – На наших заседаниях принято самообслуживание. Вы умеете управляться с кофейным автоматом? Он ужасно дорогой, но я больше не хочу обходиться без такой машины.

– И я тоже, – сказала я. К сожалению, мне приходилось обходиться без такого автомата, потому что у меня сейчас было только бурчащее чудовище бабушки Вильмы.

– Внимание всем Барби! – крикнула Вибеке. – Сработала Кен-сигнализация!

Три другие девочки начали кричать так, что задрожали окна. Их куклы Барби быстренько переоделись в вечерние наряды.

– Может быть, вы пойдёте играть в комнату Флавии, – сказала Фрауке. – Там у вас есть бассейн Барби и трейлер Барби.

– Но наверху на нас ругается этот слабоодарённый Марлон, – ответила Вибеке.

Сабина засмеялась.

– Марлон не слабоодарённый, – возразила Фрауке. – Он очень умный и чувствительный мальчик. А сейчас идите, пожалуйста, наверх и возьмите с собой Тимми. Он может поиграть наверху с Марлоном, Юлиусом и Яспером. Тогда вас будет четыре девочки и четыре мальчика.

У маленького мальчика рядом с пальмой обиженно вытянулось лицо.

– Хорошо, Тимми, ты можешь остаться с нами, – сказала будущая мама, бросая на остальных многозначительный взгляд. – В данный момент он очень цепляется за меня из-за будущего ребёнка, – прошептала она. – Кроме того, он не забыл, как Марлон в прошлый раз хотел раздавить его качелями.

В комнату вошла полноватая девочка в возрасте Нелли.

– Добрый день, – сказала она.

– Лаура-Кристин, что ты здесь делаешь? – вскричала Фрауке. – Через четверть часа начинается урок фортепьяно. Ах, дитя, ты опять давила прыщи? Сколько раз я должна повторять, что это может делать только косметолог!

– Я не могу сегодня идти на урок фортепьяно, у меня болит живот, – сказала Лаура-Кристин.

– Ах глупости, – ответила Фрауке. – Я знаю, что у тебя такое. Ты стыдишься перед герром Людвигом из-за своих расцарапанных прыщей. Но это глупо, Лаура-Кристин. Герр Людвиг смотрит не на твои прыщи, а на то, как ты играешь на пианино.

– Но у меня действительно болит живот, – сказала Лаура-Кристин.

– Лаура-Кристин Крёлльман! – строго заявила Фрауке. – Знаешь ли ты, собственно говоря, сколько платит твой отец за то, что ты имеешь право брать уроки у герра Людвига? И знаешь ли ты, сколько детей завидовали бы такой возможности?

– Ладно, – сказала Лаура Кристин. – Сегодня нет пирога?

– Ты можешь взять фрукты, – ответила Фрауке. – Всё, кроме бананов и винограда. И поторопись, пожалуйста, герр Людвиг не должен ждать!

Лаура-Кристин взяла из вазы с фруктами яблоко.