Мамонты - [62]

Когда позднее я не очень лестно отозвался о его фильме «Год, Как жизнь», где молодого Карла Маркса играл Игорь Кваша, а молодого Энгельса Андрей Миронов (в мосфильмовских коридорах подыхали со смеху от этой пары вождей мирового пролетариата), разобиженный Григорий Львович ворчал по моему адресу: «Ради красного словца не пожалеет и отца!» — но это была обида няньки.

Растроганный доверительным тоном Веры Павловны, ее очевидным уважением к памяти человека, каковы бы ни были на самом деле их отношения — может быть, они и впрямь лишь писали киносценарий, — я начал рассказывать ей о том, как никто из близких людей не решился ходатайствовать о пересмотре его дела, как мне пришлось взяться за это самому, и как, в конце концов, состоялось решение о посмертной реабилитации Евсея Тимофеевича Рекемчука, но в извещении, которое я получил, почему-то говорилось не о журналисте, не о свободном художнике, а о сотруднике НКВД.

Сочувственно выслушав мой рассказ, Вера Павловна наклонилась ко мне и сказала заговорщицким шепотом:

— Зорге был щенок в сравнении с вашим отцом!

Я не верил своим ушам.

Надобно заметить, что имя Рихарда Зорге — немецкого журналиста, работавшего в Японии на нашу разведку, предупредившего Сталина о дате нападения фашистской Германии на Советский Союз, арестованного и казненного японцами, — только что появилось в обиходе, благодаря наконец-то показанному у нас французскому фильму «Кто вы, доктор Зорге?». Рихарду Зорге посмертно присвоили звание Героя Советского Союза, поставили памятник, назвали его именем улицу в Москве.

Тогда, в середине шестидесятых, это еще имело вкус новизны, было сенсацией.

Но фраза, только что произнесенная Строевой, конечно же, произвела на меня куда большее впечатление.

Я смотрел на нее, озадаченно моргая.

А она опять улыбнулась и кивнула: да-да.

Близость «важнейшего из искусств», как определил кинематограф Владимир Ильич Ленин, к другому, тоже очень важному, хотя и не относящемуся напрямую к искусствам государственному делу — к разведке и контрразведке, — потрясала меня и позже.

В архивном деле отца я обнаружил машинописную справку следующего содержания:

Правление ВУФКУ командирует Директора Одесской кинофабрики тов. ОРЕЛОВИЧА Соломона Лазаревича во главе экспедиции, в составе тт. ДОВЖЕНКО и ДЕМУЦКОГО для организации изучения новейших достижений в кинопроизводстве, особенно в звуковом кино и для выполнения целого ряда иных заданий, согласно соответствующего постановления Правления.

Президент Правления

ВУФКУ

(Воробьев)

Документ датирован октябрем 1930 года. Аббревиатура ВУФКУ расшифровывается как Всеукраинское фотокиноуправление. Фамилии президента и директора в позднейших справочниках отсутствуют. Два других имени широко известны: Александр Петрович Довженко, великий кинорежиссер, создатель фильмов «Звенигора», «Арсенал», «Земля», «Аэроград», «Щорс», «Мичурин»; Даниил Порфирьевич Демуцкий, кинооператор, работавший вместе с Довженко.

Этот документ интересен, в частности, еще и тем, что в нем идет речь о первых шагах нашего звукового кино.

Личный интерес он мог бы для меня представлять лишь тем, что моя мама, говоря об Александре Довженко, всегда употребляла свойское имя Сашко, в котором был оттенок восхищения блистательным творческим взлетом товарища по киностудии.

Но при чем здесь Рекемчук? Его имени нет ни в самой справке, ни в другом документе, сообщающем о том, что экспедиция отправилась в рейс вокруг Европы на пароходе «Абхазия».

Почему же эти документы оказались в папке, касающейся моего отца?

И что означает неброская фраза в тексте: «…и для выполнения целого ряда иных заданий…»

Честно говоря, я мог бы и вовсе не брать в голову эту завалящую старинную бумажку.

Но совсем недавно я прочел в одной из московских газет интервью директора музея Одесской киностудии (теперь уже находящейся в другой суверенной державе), которое меня глубоко впечатлило. Вот цитата из него:

«…До сих пор еще держится в тайне, что наш знаменитый киноклассик Александр Довженко, начинавший тоже в Одессе, был агентом ЧК… В молодости его мобилизовали к Симону Петлюре, в самый элитный отряд „Гайдамацкий ковш“, и там он стал правой рукой атамана. Довженко участвовал в разгроме рабочего восстания в Киеве, потом он воспроизведет его в фильме „Арсенал“, но уже с другими классовыми акцентами. В 19-м году он попал в плен к красным и был бы расстрелян, если бы не согласился стать красным шпионом в полпредстве УССР в Варшаве. Большевикам казалось, что Петлюра, несомненно, свяжется с другом Довженко, но этого так и не случилось».

Уже в преклонном возрасте мама вновь стала сниматься в кино.

Как и в свои молодые годы, в безмолвных ролях второго плана, в так называемой групповке.

Ее фамилия, домашний адрес, фотографии были в актерской картотеке «Мосфильма», и всякий раз, когда для съемок требовалась актриса в возрасте, с породистым узким лицом на роль барыни, к тому же умеющая носить кринолин, обмахиваться веером и достойно держать в руке кружевной зонтик от солнца, — звонили ей: Лидия Андреевна, приезжайте завтра туда-то к такому-то часу. — А что это за фильм? — спрашивала она. — «Анна Каренина». — Простите, а кто режиссер? — Александр Григорьевич Зархи. — Гм…