Мамалыжный десант - [20]

.

Ошеломленный Тимофей, нашаривая каску, прислушался – да, били густо, но по большей части по правой части плацдарма – в Пугаченах и Делакеу стоял сплошной грохот разрывов. Ближе к Шерпенам снаряды ложились пореже, но все равно – как осатанели фрицы.

Встревоженный боец Лавренко попытался улечься на свое ложе, но не лежалось. Сейчас немцы начали класть по прибрежной дороге, Тимофей точно чувствовал, куда бьют. Что вообще это все означает!?

Не выдержав, Тимофей перебежал в блиндаж к артразведчикам – народу там было уже не густо, часть ушла на ПНП дивизиона.

– Чего, Партизан, разбудили гады-фрицы?

– Не то слово. У нас такого ночами еще не было, – признался Тимофей. – А что это значит-то?

– Да черт его знает. Похоже, немец атаковать вознамерился.

Это было как-то непонятно. Конечно, Тимофей Лавренко не мог осознавать всю глубину замыслов дивизионного и корпусного командования, но все бойцы знали, что армия готовится к наступлению на Кишинев. Да, слегка припозднившемуся наступлению по причинам бездорожья и медленного накопления сил, но неминуемого. А если наоборот, если немцы решились наступать… быть такого не может.

Но так оно и было. Минут через сорок, когда интенсивный артобстрел начал стихать, донеслись звуки активного боя с правого фланга.

А у Шерпен наступило тревожное затишье. Иной раз падали беспокоящие снаряды – по большей части немец метил по дороге. Изредка с неба доносилось тихое урчание двигателей легких румынских бомбардировщиков – эти тоже шли к Пугаченам, не отвлекались.

Тимофей нервничал. Сгрыз сухарь из личного НЗ, дважды ходил к артиллеристам – но те и сами ничего не знали. Но ощущение, что эта активность немцев совершенно внезапна для всех, не проходило. Вот это было худо! Боец Лавренко стратегом не являлся, но точно знал – к действиям противника нужно быть готовым.

Забрезжил рассвет, и тут как взревело…

Дверь блиндажа – не особо бронированную, сколоченную из щелястых досок, пришлось заклинить лопаткой – близкими взрывами распахивало.

Немецкая артиллерия неистовствовала, в небе постоянно висели фашистские бомбардировщики – подобного Тимофей еще не переживал. В районе переправы творилось нечто жуткое, но сквозь хаос разрывов иной раз доносились выстрелы зениток, на душе рядового Лавренко становилось чуть легче. Потом немец провел артналет на Шерпены, потом вновь по дороге. Тимофей сидел в каске – понятно, от прямого попадания не спасет, но земля сыпалась с потолка на голову и за шиворот, что было неприятно. Самое страшное – оказаться всерьез заваленным – говорят, люди живо с ума сходят. Но тут ничего не поделаешь, сиди и жди.

Мысли Тимофея неудержимо обращались к Чемручи и Плешке, к последней сельской зиме. Казалось, давным-давно то было, но из памяти не выдавишь. А ведь прилетит фашистский снаряд и ничего там не узнают, хотя, может уже и вообще не помнят.

Фрицы перешли на минометы, мины шлепались рядом, но это было привычнее. Тимофей достал флягу, и тут обнаружил, что в дверь отчаянно скребутся. Артразведчики что ли проведать вздумали?

Боец Лавренко выдернул «стопорную» лопатку, в блиндаж скатились двое. Измазанный лейтенант сел, судорожно принялся отряхивать фуражку:

– Чего запираешься, боец? Перетрусил?

– Дверь разрывами распахивает. А у меня тут склад ценного имущества, – объяснил Тимофей, не любивший нелепых подозрений в трусости.

Лейтенант невидяще уставился на катушки кабеля, слишком плотно нацепил фуражку и строго сказал:

– Мы тут переждем. Фашист головы поднять не дает.

– Переждите, конечно, товарищ лейтенант. Воды хотите?

Офицер глотнул, передал флягу спутнику – младший сержант с новенькими необмятыми погонами приложился, закашлялся как от водки. Было видно, что человек первый раз под обстрелом. Лейтенант, наверное, тоже не очень опытный, но держится.

– А что такое «Склад КНН»? – строго уточнил офицер.

– Я, товарищ лейтенант, не знаю. Меня поставили охранять, подробностей не сообщали.

– Понятно. Отсиживаешься, значит, в теньке.

– Я не напрашивался, – кратко намекнул Тимофей и покосился на погоны гостей со скрещенными пушками. – А вы куда идете?

– Еще и любопытствуешь со скуки? – лейтенант явно был на взводе.

– Никак нет. Просто если на дивизионный ПНП, так артразведчики в соседнем блиндаже, а сам их передовой-наблюдательный ближе к селу. А если вы к полковым ПТО-шникам направлялись, так поворот от дороги проскочили, там ровиком и к ходу сообщения нужно, румынской каской на палке обозначено…

– Вот какой кладовщик осведомленный, – бледно усмехнулся офицер.

– Я не особо осведомленный, просто на плацдарме с самого начала, – сдержанно объяснил Тимофей, пропуская мимо ушей обидное «кладовщик».

– Товарищ лейтенант, да скажите вы бойцу, вдруг он знает, – пробормотал младший сержант. – А то еще долго искать будем.

– Нам к самоходкам нужно пройти, – небрежно сказал лейтенант. – Назначен командиром взвода.

– О, так они в Шерпенах стоят. Тут с километра полтора будет, прямо по дороге, – Тимофей указал направление.

– Да были мы в этих твоих Шерпенах. А там говорят «прошли, возвращайтесь, проскочили», – с досадой процедил нервный лейтенант.