Мамалыжный десант - [113]

– Прекращаем перекуры! – немедля возвестил суровый товарищ Саламонов, убирая документы. – Назначен к вам командиром группы. Докладывайте о состоянии дел и техники, товарищ Лавренко. Кстати, вы комсомолец? Еще комсомольцы в группе есть?

– Я комсомолец, товарищ лейтенант, – признался Сашка, тоже чувствовавший неладное.

– Когда проводили собрание организации? – напружинился новый командир группы. Сверху он был зимний и широкий, в нахлобученной новой шапке-ушанке, а внизу еще очень летний: в тонких брезентовых сапогах и не особо новых тесноватых галифе. На цыпленка похож.

– На марше ни минуты не было, вот сейчас собирались за газетами сходить и провести политинформацию, – доложил Тимофей, уже немного паникуя.

– Запустили работу! – немедля осудил Саламонов. – Стой! Куда?!

Вернувшийся с водой и пытавшийся незаметно шмыгнуть за грузовик Торчок, поставил ведро и смиренно сказал:

– Отож я не комсомолец, товарищ лейтенант.

– Это я догадываюсь. Но почему в таком виде?! – ужасался Саламонов.

Павло Захарович начал застегивать телогрейку.

– Да я не о том! – звонко заверещал лейтенант. – Что у вас с лицом? Почему так давно не бриты? Вы старообрядец, бандит или советский солдат?!

– Советский, – безошибочно выбрал нужный вариант опытный Торчок.

– Сержант Лавренко, постройте личный состав! – грозно скомандовал цыплячий лейтенант.

Речь лейтенанта Саламонова была горяча, ярка и длинна. Личный состав опергруппы слушал, переминаясь с ноги на ногу. Лица водителей, да и Павло Захаровича были сосредоточены, вдумчивы и абсолютно отстутствующи. Всем хотелось позавтракать, и желательно у костра. Лейтенант прохаживался перед строем, взмахивал блестящим красно-синим карандашом, указывая то на костер, то на машины, то в сторону предполагаемого фронта и Будапешта, пламенно призывая мобилизоваться и не оставить шанса врагу. Тимофей еще раз осознал, что многого о службе не знает – обошло как-то и на плацдарме и после. Но вспомнился один жук-лейтенант на плацдарме, чтоб ему…

– Вам, ефрейтор Торчок, два наряда вне очереди и немедля бриться! – приказал подуставший лейтенант. – Разгильдяйства и расхлябанности я не допущу! Всем ясно?

– Отож еще как, – заверил Павло Захарович.

– Выполняйте! Остальным заняться осмотром оружия и машин. Выдвигаемся через час. Приказ быть в Орчаре[43] точно в срок до всех доведен?

– Доведен. Будем. Только это… а завтрак? – напомнил Сашка.

– Завтрак это само собой, – снизошел новый командир. – Где питаемся?

– Питаться уже не получится. Мы на продпункт ходили, но там прикомандированным только до восьми завтрак выдают, – сообщил Тимофей.

Теперь личный состав с ужасом глянул на него. Группа рассчитывала на само-питание, поскольку у сержанта Лавренко получалось значительно лучше, чем у продпункта. Но раскладываться для возни с завтраком при новом командире явно не получится. Вон и костер уже погас.

– А сейчас сколько у нас оперативного времени? – насторожился лейтенант.

– Восемь тридцать четыре, – доложил Тимофей, отвернув рукав телогрейки.

– Мародерствуем? – дернул узким носом Саламонов.

– Никак нет. Трофейные.

– С немца сняли, так, а Лавренко? – проникновенно вопросил лейтенант. – И не противно? Вы же боец Особого отдела! Должны показывать пример, а вы пленных раздеваете…

– Отож не пленный был, – сообщил Павло Захарович. – Он у тракту лежал, мы вышли, думали, может помочь. Все ж человек, хотя и гад фашистский.

– Да, подходим, а он того… – поддержал Сашка. – Совсем уж готовый.

– По истине говоря, там одна рука и лежала, – доверительно пояснил Торчок. – Видать, танком отдавило. Вот тута одни лохмы, а часы как новенькие. Тикают! Не пропадать же «котлам»…

Лейтенант Саламонов заметно побледнел. Подробности происхождения часов ему явно не нравились.

– Всё, хватит разговоров! Оружие к чистке! Водители, проверить машины.

Тимофей передавал новому командиру документы и карту, показывал оружие. К автоматам лейтенант не особо придирался – да и к чему там придираться, для себя же чистили. Возникли вопросы к трофейным сверхштатным гранатам, и особо прицепился к миномету.

– Вот зачем он, а, Лавренко? Кто из него стрелять будет? Я или вы? Или этот Торчок-дикобраз?

– Я буду. Поскольку по первой фронтовой специальности я минометчик. Прям сразу туда приписали, такая судьба, – пояснил Тимофей.

– Но вы же теперь в контрразведке. Пора перестраиваться, товарищ Лавренко, менять образ мысли, совершенствоваться. А вы миномет таскаете, да опять же немецкий.

– Вы, товарищ лейтенант, дайте приказ, мы миномет и лотки с боезапасом прямо здесь оставим. Прежний командир группы говорил «пусть будет на всякий случай», но раз есть иная свежая директива, так сразу бросим негодное оружие, – сказал Тимофей, которого вся эта бодяга с минометом и новым командиром начала изнурять.

– Бросать оружие не положено! Нужно сдать надлежащим образом. Но раз прежний командир не возражал… Под вашу ответственность, Лавренко.

Тимофей поставил 5-сантиметровый «корень претензии» обратно в кузов, накрыл плащ-палаткой. С новым командиром все было ясно. Не было ясно, откуда он такой своеобразный взялся. Просто удивительно. До сих пор опергруппу укомплектовывали тщательно, офицеры прибывали пусть и нелегких характеров, но подготовленные по своему профилю: техническому или боевому, это уж как задача стоит. И вдруг эта цыпля в полушубке… Явно никакого понятия не имеет о специфике и задачах группы. Напутали чего-то наверху.