Мама, я доктора люблю - [3]

Слева проплыло огромное, от пола до потолка, окно эркера, за которым разливалась синева неба, чернели мокрые, пахнущие весной ветки, а впереди уже белела дверь хирургической. Анжела отвернулась от окна и представила унылую комнату с холодно блестящими инструментами и равнодушным врачом с холодными глазами и руками.

«Боже мой! Ну почему именно весной?! — с тоской подумала она. — Когда столько дел на даче, где родителям без меня не справиться! Когда можно взять не больничный, а отпуск и съездить куда-нибудь отдохнуть! Наконец, именно тогда, когда все оживает, расцветает, когда больше всего хочется быть красивой и энергичной, влюбляться и быть любимой!»

Высокая дверь широко распахнулась, кресло плавно прокатилось по кафельному полу и остановилось напротив окна, у которого стоял высокий худой мужчина в длинном зеленом халате. Он медленно, словно нехотя, повернулся в сторону пациентки и оценивающе посмотрел на нее, потом кивнул медсестре, давая понять, что она свободна, и только потом негромко, но отчетливо произнес:

— Доброе утро.

— Доброе, — ответила Анжела и очаровательно улыбнулась.

Доктор внимательно взглянул на нее и как-то неопределенно, но не очень доброжелательно усмехнулся. Анжела не обратила на это никакого внимания. Она завороженно смотрела на густые черные волосы и горячие, хоть и неласковые, темные глаза хирурга. Все сожаления о невозможности наслаждаться весенней природой исчезли, будто их вовсе и не было. Анжеле сразу же стало казаться, что она обрадовалась своей травме еще в тот самый момент, когда попыталась встать из лужи и ощутила сильную боль в лодыжке. Теперь она свято верила, что все время со вчерашнего вечера было наполнено хорошими предзнаменованиями — просто она их не заметила или неправильно растолковала. И вот теперь сбылось все, что предсказывали ей радостно мяукнувший котенок, забота родителей, улыбки санитаров, чириканье воробьев за окном, звеневшая по утрам капель. Прекрасный принц ее снов и мечтаний был перед ней, и она будет с ним во что бы то ни стало!

От сладостных дум Анжелу оторвала резкая боль, как кинжалом пронзившая ногу. А через мгновенье она почувствовала на щиколотке сильные холодные пальцы, быстро и умело ощупывающие кость.

— Видимо, порвано ахиллесово сухожилие. Скорее всего, придется недели три полежать в больнице, а потом ходить на костылях еще месяца полтора. — Голос врача не выражал ни радости, ни сожаления — он просто констатировал факт. — Вера Николаевна! — позвал он медсестру. — Везите больную на рентген, а потом сразу обратно ко мне.

Анжела поймала себя на том, что вовсе не расстроена перспективой костылей и больницы, а наоборот, сияет от счастья. Три недели! Целых три недели она будет наслаждаться обществом Владимира Анатольевича (имя хирурга она прочитала на дверной табличке).

«Главное — не показывать ему своих чувств раньше времени», — сказала себе Анжела, вспомнив многочисленные советы Полины о том, как надо вести себя с мужчинами, а особенно с теми, кто избалован женским вниманием. А в том, что Владимир Анатольевич именно таков, не могло быть никаких сомнений.

И когда после рентгена Анжела снова оказалась в хирургической, в ее взгляде не было уже и тени восхищения и очарованности. Из-под пушистых ресниц выглядывало только наивное и немного лукавое кокетство. Накладывая гипс, Владимир Анатольевич снова усмехнулся, но на этот раз гораздо приветливее и мягче. В палату Анжела вернулась уже совершенно спокойной, и только воспоминание о теплой усмешке доктора иногда вызывало на ее губах легкую улыбку.

Глава третья

С этого солнечного апрельского утра для Анжелы потянулись однообразные, но пленительные дни. Атмосфера в больнице была спокойная, светлые коридоры не наводили тоску, а в большие окна открывался чудесный вид на скромный, но очень уютный и ухоженный больничный садик. Боль в ноге доставляла, конечно, немало беспокойства, но Анжела, которая лет с восьми лазала спасать с деревьев и крыш котят да птенцов, уже давно успела привыкнуть ко всяким травмам и сопутствующим им неудобствам. Но самое главное, что позволяло забывать обо всем плохом, а солнце, напротив, делало ярче и голоса птиц звонче, — это ежедневные посещения Владимира Анатольевича.

Доктор оказался совсем не таким неразговорчивым и мрачным, каким показался Анжеле при первой встрече. Серьезным и равнодушным Владимир становился только во время работы, а закончив осмотр, мог шутить, рассказывать интересные истории, флиртовать. И вскоре обычные процедуры превратились для врача и пациентки в очаровательные, ни к чему не обязывающие свидания. Часто Владимир отпускал медсестру, привезшую Анжелу в хирургическую, и обратно катил кресло сам — но не сразу в палату, а сначала в эркер, к большому окну, до карниза которого дотягивались еще голые, но уже остро предвосхищавшие весну и солнце ветки сирени. У этого окна они просиживали иногда довольно долго, непринужденно болтая и шутя. А соседки Анжелы по палате с трогательным любопытством смотрели на девушку и каждый вечер, когда уже после ужина Владимир привозил Анжелу в палату, начинали причитать: