Мама, я доктора люблю - [24]

— Совсем не похожи, — согласилась Анжела. — А давно вы пристрастились к кулинарии?

— Довольно давно, еще в юности, — и Кирилл рассказал несколько забавных случаев, связанных с приготовлением каких-то особо экзотических блюд.

Анжела совсем успокоилась и от души смеялась красочным рассказам Кирилла. А потом, за ужином, который действительно был очень вкусным, они свободно говорили обо всем на свете, и Анжеле казалось, что они знакомы уже давно и что более понимающего и близкого друга у нее нет.

Глава восемнадцатая

За окном давно уже стояла непроглядная петербургская осенняя ночь, когда раздался звонок в дверь. Анжела вздрогнула и почему-то умоляюще посмотрела на Кирилла.

— Все будет хорошо. Он любит тебя и очень обрадуется. Успокойся.

Анжела благодарно пожала ему руку — этот человек понимал, казалось, малейшие движения ее души. Кирилл ушел открывать дверь, а Анжела, боясь, что просто потеряет сознание, если встанет, осталась в кухне. Ее сердце бешено заколотилось, а перед глазами все поплыло, когда она услышала голос возлюбленного, произнесший ее имя. Через мгновение Владимир уже обнимал ее вздрагивающие от рыданий плечи.

— Я думала, что-то случилось! Я не могла больше выносить эту неизвестность!

— Я знаю, знаю, моя милая. Но я не хотел попусту тревожить тебя, рассказывая о своих трудностях, которые издалека показались бы тебе гораздо более серьезными, чем были на самом деле. Я ведь знаю твою впечатлительность. А лгать тебе было бы еще хуже. Ты ведь и сама не хочешь никакой лжи, даже если она во благо.

— Не хочу, — кивнула Анжела и подняла на Володю заплаканные глаза. — Но все это позади, правда? Ведь теперь мы вместе, и любые трудности преодолимы, и не будет больше никакой неизвестности, страхов, сомнений?..

— Конечно, не будет. Обещаю тебе. А теперь перестань плакать — ведь больше не о чем. К тому же мы совсем забыли о гостеприимном хозяине. Надеюсь, он хорошо тебя принял?

— Очень! Я не представляю, что бы без него делала!

— Я ему очень благодарен за доброе к тебе отношение, — серьезно сказал Владимир, а потом улыбнулся и добавил: — Но не слишком ли ярко блестят твои глазки, когда ты говоришь о нем?

— Как ты можешь?! Я даже подумать ничего такого не могла! Я…

— Я знаю, моя родная, — Владимир нежно провел рукой по ее волосам. — Я пошутил. А вот то, что между вами завязалась настоящая дружба, — сразу видно. И я очень рад этому. Кирилл — мой близкий друг еще с юности. Он очень хороший человек и прекрасный кулинар, в чем ты, кажется, уже и сама убедилась.

— Ну, довольно меня расхваливать, — вмешался Кирилл. — Все счастливы — и отлично. Давайте пить чай. Мне удалось достать настоящий тибетский. Анжела его уже оценила.

— Здорово! Хотя в такую мерзкую погоду не только настоящий тибетский, а и самый посредственный чай покажется божественным напитком.

— Тогда получается, что мы дней триста в году наслаждаемся напитком богов.

— Садитесь лучше, чайник вскипел.

Совсем расслабившись в объятиях Володи, под звуки его мягкого низкого голоса Анжела задремала, а двое мужчин продолжали негромко разговаривать.

— Да, хороша, ничего не скажешь! И удивительно: ни злости, ни упрека, ни даже вопроса, где ты был так поздно.

— Я же тебе говорил!

— Я бы, наверное, не смог изменить такой женщине.

— Я ее по-своему очень люблю, и мне с ней комфортно и спокойно, как, может быть, не будет ни с какой другой. Но жениться на ней я все-таки не могу, сам понимаешь.

— Понимаю. Но это все-таки очень жаль. Она мне очень понравилась, и я постараюсь быть ей другом настолько, насколько это возможно, не расстраивая твоих планов.

— И я буду тебе очень благодарен за это.

Они еще посидели какое-то время, а потом Владимир отнес уже совсем крепко спавшую Анжелу в комнату. Проснулась она от знакомого, но давно не испытанного ощущения. С минуту она тихо лежала, не открывая глаз, всем существом наслаждаясь разлившейся по телу негой. Но долго оставаться безучастной было невозможно, и Анжела ответила возлюбленному самыми горячими ласками, на какие только была способна.

Следующее утро, пока Володя ездил в институт, она провела еще у Кирилла, а потом они отправились на другой конец Петроградской стороны в недавно снятую Володей квартиру.

— Здесь еще ничего не приведено в порядок, но жить можно, — Володя пропустил ее вперед. — Так что ты не пугайся, весь этот хаос ненадолго.

Анжела включила свет, заглянула в комнаты и ужаснулась. Она, конечно, была с детства наслышана о страшном беспорядке, который бывает в квартирах холостых одиноких мужчин, но совсем не представляла, на что это может быть похоже. В комнатах нельзя было подойти ни к столам, ни к кровати — весь пол был завален книгами, бумагами, одеждой и даже посудой. И без того маленький коридор загромождали какие-то коробки и стопки старых газет. В кухню же Анжела и вовсе не решилась заглянуть.

«Боже мой, неужели в такой обстановке можно не только жить, но и работать?!» Она сама не смогла бы и дня прожить в комнате, где сидеть можно только на одном свободном стуле за столом, заваленном так, что почти не виден даже корпус монитора, а любое движение чревато разбитой чашкой или разлетевшимися в разные стороны листками бумаги.