Мама мыла раму - [46]
– Хорошо, не вышла: Бог уберег.
– От чего тебя Бог уберег? От лишней копейки в доме?
Антонина в ответ вздохнула и поправила на голове газовую косынку, под которой топорщились металлические бигуди. Последние полтора месяца Самохвалова вела жизнь, противоестественную для своего темперамента: работа – дом – работа, Никарагуа – Советский Союз, юбка – дурные мысли. Последние напрочь лишали ее сил и мучили. Все. До одной. И дочь-то она проглядела. И подругу потеряла. И постарела. И никому не нужна. И вообще весна скоро, а даже сшить себе ничего не хочется. Все равно не для кого.
«Для себя!» – уговаривала ее Санечка и мимоходом решала собственные задачи, повышая свою собственную самооценку. Семья – полная, дочь – десятый класс оканчивает, слава богу, жива-здорова и не надо больше ничего, и так все есть. Главное – это понимать и ценить. А если не ценить, то будешь, как Тонька, сопли на кулак наматывать. Нет уж, не надо!
Изредка заходила Адрова, вроде как проведать. Пила чай и не переставая поучала подругу, ссылаясь на убедительный опыт знакомых. Видя Самохвалову в не свойственном для нее раздрае, Татьяна Александровна испытывала к той искреннее чувство заботливой дружественности и даже предлагала познакомить с каким-то разведенным, давно разведенным, мужчиной. Просто так. Для встреч.
– Для здоровья, не больше, – уговаривала она Антонину и рассказывала, к чему приводит длительное воздержание.
Антонина Ивановна лекции Адровой слушала внимательно, с приводимыми доводами соглашалась, но на встречу решиться не могла. А вдруг? Что я, девочка, что ли?!
– В том-то и дело, что не девочка. Годок-другой – и не взглянешь!
Самохвалова адровских прогнозов пугалась и перед сном усердно покрывала кожу лица кремом «Ponds», веря в его целительную силу. В то время по телевизору не показывали рекламу, где восемнадцатилетние девы под толстым слоем безупречного макияжа демонстрируют эффект антивозрастных средств, по сценарию ролика просыпаясь ранним утром в постели с любимым. В начале восьмидесятых Антонина Ивановна могла получить рекомендации к использованию волшебного крема самое большее от сарафанного радио, бесперебойно работавшего в женской среде. В надежде на волшебное средство Антонина Самохвалова, катастрофически не успевая, изо всех сил устремилась за хвостом кометы под названием «женская молодость», о которой заботливая Адрова предлагала забыть раз и навсегда.
– Уж очень разборчивая ты, Тоня.
– Какая уж есть, – обижалась Самохвалова и мысленно представляла себя юной, точно такой, какой запечатлел ее Сеня в пору их медового месяца: этакая Софи Лорен с монгольским разрезом глаз. Не хуже настоящей, это точно!
На минуту эта ретроспекция восстанавливала подточенные адровским цинизмом, а может быть, просто здравомыслием, силы, а потом – становилось еще хуже. Поэтому Антонина Ивановна, сидя в батистовой ночной сорочке на краю кровати, сосредоточенно смотрела внутрь наполненной жирным кремом банки и искренно расстраивалась. В банке было заметно дно, а на лице – возраст.
Утром самочувствие Самохваловой стремительно ухудшалось. Утро в ее жизни стало временем открытий, естественно, ужасных. Во-первых, она обнаружила увядшую шею, а во-вторых, выцветшие губы.
«Как же так? – бунтовала Антонина, строго-настрого предписавшая дочери даже мусор выносить с накрашенными губами, конечно, когда войдет в соответствующий возраст. – Как же?! Как же?!»
– Против природы не попрешь, – успокоила ее тетя Шура, посвященная в причины дурного настроения соседки.
– А Валька? – не могла успокоиться Самохвалова.
– А что Валька? – корректно уточняла Санечка. – Валька-то лет на десять, а то и пятнадцать моложе тебя.
Антонина Ивановна надувала губы и раскладывала на своем полированном столе ткань, поверх которой пристраивала выкройку.
– Кроить собралась? – наивно переспрашивала тетя Шура, всем своим видом показывая, что ничего особенного не произошло и обижаться на пустом месте нечего. Она же вот не считает себя красавицей, хотя и младше Антонины лет на пять, а то и на семь. Она просто себя с Валькой не сравнивает, чтобы не огорчаться. А шило в мешке не утаишь: тоска у нее, у Тоньки. А нечего было мужиками разбрасываться!
Самохвалова не удостаивала соседку ответом, а доставала портновские ножницы и угрожающе клацала ими в воздухе.
– Ну я пойду, что ли… В комбинат сбегаю: все ли в порядке… Заходи сама-то…
– Некогда, – цедила сквозь зубы Антонина и делала на ткани первый разрез. – Ехать скоро.
– Взяла, что ли, билеты? – внешне равнодушно интересовалась Санечка.
– Взяла.
– Надолго?
– Неделя.
– Делать тебе нечего, по Москвам разъезжать, – с еле уловимой завистью роняла тетя Шура и наконец-то вылезала из-за стола, ставя точку в бессмысленном, на ее взгляд, разговоре.
– Тебе виднее, – обрезала ее Антонина и с облегчением закрывала за соседкой дверь.
Совсем иначе ощущала себя Катька после того злополучного родительского собрания, ощутившая себя на седьмом небе от счастья. Мать, пытаясь загладить вину перед дочерью, не просто посулила поездку в Москву на весенние каникулы, но и в целом, как казалось Катьке, стала добрее и внимательнее.
Все девочки верят в Прекрасного Принца. Потом они вырастают и понимают, что принцы бывают только в сказках. Но Василиса, которую жестокие одноклассники дразнили Периной, точно знала, что принцы существуют. Ее, во всяком случае, Принц ждет и непременно дождется, ведь он обещал, что, когда она вырастет, он обязательно ее найдет и женится на ней. У этого Принца не было белого коня, белого плаща и прочих атрибутов сказочного героя. Но парень в спортивной майке был таким обаятельным и говорил так уверенно, что Василиса ему поверила.Шли годы.
Дуся Ваховская была рождена для того, чтобы стать самой верной на свете женой и самой заботливой матерью.Но – увы! – в стране, где на девять девчонок, по статистике, восемь ребят, каждая девятая женщина остается одинокой. Дуся как раз была из тех, кому не повезло.Но был у Дуси дар, который дается далеко не всем, – умение отдавать.Семейство Селеверовых, к которым Дуся прикипела своей детской, наивной душой, все время указывало ей на ее место: «Каждый сверчок знай свой шесток».Они думали, что живут со сверчком, а на самом деле рядом с ними жил человек, с которым никто не сравнится.
Люся из тех, о ком одни с презрением говорят «дура», а другие с благоговением – «святая». Вторых, конечно, меньше.На самом деле Люся – ангел. В смысле – ангельского терпения и кротости человек. А еще она – врач от бога, а эта профессия, как известно, предполагает гуманное отношение к людям. Люсиным терпением, кротостью и гуманизмом пользуются все – пациенты, муж и дети, друзья, друзья друзей и просто случайные знакомые. Те, кто любит ее по-настоящему, понимают: расточительно алмазом резать стекло, если его можно огранить и любоваться.
Если отношения отцов и детей складываются по-разному, кому как повезет, то отношения бабушек с внуками всегда теплые и трогательные. Задумайтесь – самые дорогие сердцу воспоминания детства у каждого из нас связаны с бабушкой.Татьяна Булатова рассказывает о разных бабушках: среди ее героинь есть и старушки в платочках, и утонченные дамы, и бабушки-модницы с ярким макияжем и в немыслимых нарядах. Говорят, бабушки любят внуков, потому что те отомстят за них своим родителям. Это не так, уверяет нас автор. Для ее героинь появление внуков – шанс прожить еще одну молодость и, может быть, исправить ошибки, за которые корили себя всю жизнь.
«Муж и жена – одна сатана» – гласит народная мудрость. Евгений Вильский был уверен, что проживет со своей Женькой всю жизнь – ведь и зовут их одинаково, и друзья у них общие, и дети – замечательные. Но есть еще одна мудрость: «Жизнь прожить – не поле перейти». И смысл этих слов Вильский постиг, когда понял, что не бывает только белого и только черного, только правильного и только неправильного. И половина – это необязательно одна вторая, вопреки законам математики и логики…
Женщина, любимая отцом, всегда чувствует себя красавицей и любима другими мужчинами.Георгий Одобеску обожал свою Аурику, не сомневался в ее неотразимости и готов был лично задушить каждого, кто посмел бы косо посмотреть на его Прекрасную Золотинку.Для мужа Аурика всю жизнь оставалась самой красивой и желанной женщиной, для дочерей и внучки – непререкаемым авторитетом.Счастлива семья, у которой есть ангел-хранитель. Вдвойне счастлива, если этот ангел – мать, жена и бабушка, чьи безапелляционные советы если и не сильно помогают жить, то, во всяком случае, дают надежду, что все будет хорошо.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.
«Юность разбойника», повесть словацкого писателя Людо Ондрейова, — одно из классических произведений чехословацкой литературы. Повесть, вышедшая около 30 лет назад, до сих пор пользуется неизменной любовью и переведена на многие языки. Маленький герой повести Ергуш Лапин — сын «разбойника», словацкого крестьянина, скрывавшегося в горах и боровшегося против произвола и несправедливости. Чуткий, отзывчивый, очень правдивый мальчик, Ергуш, так же как и его отец, болезненно реагирует на всяческую несправедливость.У Ергуша Лапина впечатлительная поэтическая душа.
Сборник «Поговорим о странностях любви» отмечен особенностью повествовательной манеры, которую условно можно назвать лирическим юмором. Это помогает писателю и его героям даже при столкновении с самыми трудными жизненными ситуациями, вплоть до драматических, привносить в них пафос жизнеутверждения, душевную теплоту.
С Вивиан Картер хватит! Ее достало, что все в школе их маленького городка считают, что мальчишкам из футбольной команды позволено все. Она больше не хочет мириться с сексистскими шутками и домогательствами в коридорах. Но больше всего ей надоело подчиняться глупым и бессмысленным правилам. Вдохновившись бунтарской юностью своей мамы, Вивиан создает феминистские брошюры и анонимно распространяет их среди учеников школы. То, что задумывалось просто как способ выпустить пар, неожиданно находит отклик у многих девчонок в школе.