Мама - [52]

Далеко не всегда укушенный человек погибал сразу,- в большинстве случае люди успевали понять и осознать, что умирают. Желание же простится со своими близкими, написать завещание или передать важную информацию бывает очень важным, настолько, что человек, чувствуя что засыпает навсегда, из последних сил пишет прощальное письмо своим детям, жене, отцу, иногда просит его похоронить по человечески, или, в конце-концов, просто просит передать его маме, что он умер. Один покойник, тот самый, что пришел к мостику с 'Фортом', вообще написал хокку, и вложил в ствол пистолета...

'Догорит твоя

свеча - охватят тебя

бред и бешенство.'

Но с точки зрения руководства Дома (и дежурившая троица была с ним полностью согласна) наиболее интересную часть в 'Письмах мертвеца' могла играть ее завещательная часть. Пока что им попалось только четыре таких 'письма', где люди просили по возможности связаться с родственниками и передать ценности хранящиеся в том или ином месте, типа сейфа или тайника дома, завещая неизвестному душеприказчику от 'половины того что, там есть' - до 'столько, сколько позволит твоя честность, сука'. И только один раз тайник, в виде сейфа спрятанного за картиной небольшого дачного домика, оказался достаточно близко для того, что бы туда съездить и проверить содержимое. - Содержимое оказалось набором из бутылки коньяка, пачки долларов и старенького пистолета марки 'Тульский Токарев', в просторечии именуемого ТТ.

- Блядь, ходить тебе вихрастым, Кирюша, - голос старшего из подчасков был по-взрослому зол.

- Паша.

- Ладно... Пошли.

После этого настала очередь Павла: длинной палкой с надетой на конец "разовой" петлей, он потащил усопшую к яме вырытую метрах в 200 от их лежки. В не очень глубокой яме уже были заранее набросан сушняк и ветки побольше, на которых уже лежало с десяток тел. Затем Павел, собрав добытые трофеи в один пакет, перенес их к месту будущего упокоения и там же начал их сортировать. Возле места лежки снятое с трупов не складывали по самой банальной причине - от трофеев таки ощутимо попахивало.

Затем, оценив заполненность братской могилы, он пошел к командиру тройки.

- Игорь Константинович, уже полная, десять жмуров набралось - будем жечь?

-Нее. Десять - это если взрослых, - так Бортник сказал. А тут вон двое шкетов, те, что вчера вдвоем притопали, и шавка, что пришла все погрызенная. Так что еще одного можно. Если до вечера ничего не случиться, то жечь и закапывать несгоревшее, следующая смена будет. - Затем, прислушавшись к возне в кустах, командир тройки повернул голову и зашипел, - Эй, Паша, ты скоро? Потише там! - голос Игоря Константиновича был тих и напряжен.

- Иду...А чё?

- Хуй через плечЁ! Харе там балду гонять....На пост возвращайтесь. Мне тут одному, что ли 'слухОметром' работать?!

- Иду-иду...

- Яма уже почти полная? - Хотя интонация была вопросительная, но Константин скорее утверждал, чем спрашивал подошедшего Павла.

- Еще одного можно положить.

- Знаю... Если сегодня никого не будет, то этим завтра Егор со своими займется. А вы...

- Да?

- Ты, Кирюха, рядом со мной лежишь, как и я - молчишь, смотришь и слушаешь. А ты, Паша, уж звиняй, попахивает от тебя, дуй к яме и начинай собирать рядом с ней хворост и сушняк для следующей 'закладки'.

Уходя собирать сушняк для завтрашней кремации, Павел обернулся, - Игорь и его подчасок лежали в траве так, как их обучали 'Кутузов' и Прохор - сливаясь с местностью, стараясь ничем не выдать своего присутствия.

Тоже время, центральная площадь ПГТ Саивка - Пап, эта побирушка снова приехала. - Голос Игорька, чернявого мальчугана 12 лет был не по-детски презрителен.

- Она не побирушка, сынок. Она, - голос отца запнулся,- она просто женщина...которая...которая..- что сказать дальше, он не нашелся, и просто замолк.

Виктор Семенович Сахно тихо и подспудно, не желая признаваться даже самому себе, начинал ненавидеть эту женщину. В отличие от него она не бросила своих, а осталась со своей шантрапой до конца. И вот сейчас барахтается, пытаясь сотворить невозможное. А он, Виктор Семенович, крепкий 40-летний здоровый мужик, помнил, как кричали запертые в своих клетушках соседи 'коммуналки', прося о помощи, умоляя не бросать их и помочь, и проклиная его в спину. И как плакала оставляемая в квартире двоюродная сестра его мамы - тетя Лида, - бездетная женщина души не чаявшая в своем племяннике. А он просто уезжал, спасая сына, и впавшую от пережитого ужаса в ступор жену, - ведь в грузовике ВЧ?25-5, который смог пробиться к ним на 3-й день кошмара, было только два стоячих посадочных места... И поэтому Виктор начинал ненавидеть эту 'побирушку' - она то своих не бросила, хотя и была в куда как более тяжелом положении.

Для Игорька же все было куда как проще, - детская психика намного гибче и пластичнее чем у взрослого. Да - его бабушка сошла с ума после укуса какой то собаки на улице, и они с мамой и бабушкой Лидой более суток просидели в кладовке, пока папа не смог их спасти, да - маму очень жалко, она до сих пор спит (в ступоре - как говорит папа), а тетя Оля - папина хорошая знакомая сейчас готовит им еду, ухаживает за мамой, а ночью...Игорек был достаточно взрослым мальчиком, что бы понять, что папа вовсе не душит каждую ночь тетю Олю. - Но зато они почти все живы, тетя Оля ласкова с ним, а папа раз в одну - две недели грузится на машину, уезжая в сторону города с другими дядьками, и возвращается назад с добычей, или хабаром, как говорят они. - Они уезжают с оружием, рискуют, и мальчик помнил как несколько раз 'добытчики' возвращались или без добычи или вообще не все. И как кричала от тоски их соседка, когда после очередного рейда домой, не вернулся ее сын.