Мама. 48 откровенных историй, рассказанных взрослыми о своих мамах - [13]

Знаешь, я побаивалась тебя в детстве. Ты была строга, требовательна, могла и тумака отвесить. И совсем не помню, чтоб ты меня обнимала.

Ты растила нас троих. Без отца. Ты либо пропадала сутками на работе, либо спала после ночных дежурств. Остальное время забирало хозяйство по дому. И теперь я понимаю, насколько тебе тогда было трудно.

Правда, особых претензий к детству нет. Я росла в такое время, когда дети слушались родителей. Очень рано имели обязанности по дому: сварить нехитрый обед, прибраться в доме, натаскать воды, прополоть грядки, отстоять несколько часов, было и такое, в очередь за хлебом… Это было для нас нормой. За всякого рода отклонения от нормы можно было получить взбучку. При чем виноватого не искали, доставалось всем. Для профилактики. Так что тут без обид.

Обиды начались в подростковом возрасте. Тихая всегда послушная Света «внезапно» стала «упрямой, как баран», говорила ты. Я вдруг перестала соглашаться с тобой. Ты злилась и кричала на меня, что «с моё поживи, чтоб иметь своё мнение». Я же в ответ смотрела куда-то сквозь тебя и молчала. А внутри кипели злость, досада и обида, что я, видите ли «такая правильная, а меня не понимают».

А когда я вышла замуж и стала жить отдельно, ты «вторгалась в наше пространство» и могла на ровном месте создать конфликтную ситуацию, не стОящую выеденного яйца. Тут уже я, ты помнишь, в ответ на твой крик, всякий раз взрывалась, как вулкан и не кричала, нет, не кричала, а орала на тебя. Мне казалось, ты такая «недалёкая» и вздорная. Ты хлопала дверью и уходила. А я рыдала от обиды на тебя и злости на себя. Это я сейчас понимаю, что мы с тобой тогда просто «зеркалили» друг друга, и что нам обеим просто не хватало любви и внимания. А тогда я не знала, что с этим делать…

Я уже не помню подробностей, как это произошло, но однажды у нас с тобой хватило ума сесть за «стол переговоров». И ведь, наладилось всё! Мы стали понимать друг друга. Ты даже советоваться начала со мной. А я перестала воспринимать в штыки, сказанное тобой. Ты знаешь, я стала с радостью ждать твоего прихода к нам в гости.

Но счастью не суждено было длиться долго. Ты ушла. Внезапно, неожиданно и не вовремя. НАВСЕГДА…

А мне захотелось встать перед тобой на колени и попросить у тебя прощения. Я не знала, за что. Я так тебе тогда и сказала: Мам, ПРОСТИ…

Мама, я повторяю эти слова и сегодня. Прости меня, пожалуйста, за то, что обижалась на тебя. За гордыньку мою прости, что считала тебя «недалекой и не понимающей», а себя мнила «больно умной». Прости, что считала, что ты меня не любишь.

Я знаю, ты любила меня, как умела. Ты имела право быть такой, какая была. А моё право принять тебя и любить такой по одной простой, но очень важной причине – ты моя МАМА.

И я тебя за это БлагоДарю.

А завершить хочу письмо самым тёплым детским воспоминанием.

Мне пять лет. Тёплый, летний вечер. Мы сидим с тобой вдвоём на крылечке нашего дома. Перебираем лук, что надергали в огороде.

И поём: «Старый клён, старый клен, старый клен стучит в окно»…

Твоя СвеЧка.

15

Ирина Ростовцева

«Живёт, живёт в этом доме Галина…»2

Мама…

Тебя нет полтора года, а я до сих пор не могу поверить. Всё произошло слишком неожиданно. Никто не был готов. Ни ты, ни папа, ни мы с сестрой. Ты не готова была умирать. Ты ведь всегда была такая живая. Запевала на семейных посиделках. Неутомимый огородник. Ты даже в горы со мной ходила, и мы смеялись всю дорогу туда и обратно.

Ты вырвала меня с того света, когда врачи не давали никакой надежды. Сказали готовиться к похоронам. А ты не смирилась и отвоевала меня.

Я не смогла отплатить тебе тем же. Я смотрела, как ты умираешь. Медленно. Каждый день. И даже не решилась с тобой об этом поговорить. Мы делали вид, что ты не умрешь. Что надежда всё ещё есть. Я плакала дома одна. Ты, наверное, тоже.

Моё детство не было безоблачным. Мы часто ссорились. Возможно, потому что у меня твой характер. Неуступчивый, неравнодушный, нервный. Подростком ты слишком опекала меня. Так часто бывает с больными детьми – родители не верят, что они выздоровели и выросли. Не лезь в горы – упадешь, не ходи в лес – простудишься, много не читай – глаза заболят. Я хотела отделиться от тебя. Стать независимой. Стала.

И стою теперь одна. Без тебя. На всех ветрах. И некому позвонить. Онкология. Тебя нет полтора года, а я всё не могу поверить в диагноз. Хотя два месяца ездила с тобой в больницу и выучила наизусть географию кабинетов и корпусов.

Ты мало меня хвалила, и я вырыла независимой от чужого мнения. Ты не давала мне готовых решений, и я привыкла опираться только на себя.

Я не боюсь остаться одна нигде и никогда. Трехлеткой я оказалась за тысячи километров от дома без родителей. И я не плакала. И не скучала. Совсем. Я нашла, чем себя занять, выздоравливала и ждала тебя. Спустя годы узнала, как непросто тебе далось это решение. Но благодаря ему я осталась жива.

У нас классическая семья – строгая мама, добрый папа. Теперь я понимаю твою строгость. Ты боялась за меня. Понимала, что все не будут принимать, понимать и прощать меня как это делает папа. Что люди есть разные, в том числе и злые, и как могла, готовила к встрече с ними.