Малый круг - [36]
Анюта танцевала…
Андрей лежал на траве лицом вниз. Земля пахла вчерашним дождем, еще не выросшими грибами, не просверлившимися стеблями, чистотой и… почему-то могилой. Да, именно могилой пахла сырая земля, что было, в общем-то, естественно, потому что все рано или поздно возвращается в землю. «Неужели я когда-нибудь умру? — Андрей вдыхал сырую, напоминающую о смерти чистоту и просил небеса либо даровать ему вечность, либо убить сейчас, немедленно, сию секунду, потому что казалось, если и стоит умереть, то только в преддверии предстоящего счастья, так его и не испытав. Умереть в чистом ожидании, в верности, не дожив до неизбежных впоследствии горечи и разочарования. Только сейчас, когда он счастлив больше, чем будет счастлив потом! И еще попутная мысль мелькнула — нет ничего противоестественного, чтобы желать смерти врагам. Ведь желает же Андрей без всякого страха ее себе, себе, то есть… почти что целому миру! Немедленная смерть не наступила, и Андрей почувствовал к ней некоторое презрение. — Нет, я никогда не умру… Мой век только начинается. И начинается… с такого счастья… Я столько всего сделаю, совершу! Столько всего хорошего. Я построю самые красивые, самые удобные дома. Я… Я полюблю всех людей! Я… Я никогда не умру, потому что… хочу так много всего сделать! Пусть, пусть все будут счастливы, как я сейчас!» Андрей плакал. То были легкие слезы, не оставляющие следов. Андрей подумал, что прощается с детством: с белым волком, с седым старцем, рисующим коршуна, с капитаном Шарки, с Аполлоном-Мусагетом и прочими, — прощается, потому что действительность, начинающийся его человеческий век не нуждаются в смехотворных детских символах. Анюта, например, в них совершенно не нуждается, они лишь мешают ей понимать Андрея!
Андрей повернулся на бок, увидел танцующую Анюту и подумал, что в детство возврата нет. Расправив руки, кружилась Анюта, и платье сковывало ее броней. Андрей смотрел на Анюту и чувствовал, что слишком уж смел танец, слишком яростен. Словно и Анюта с чем-то прощалась. Всегда пленившая Андрея грациозность, гармония, наводящая на мысль, что именно так и звезды плавают в черном космосе, вдруг обернулась мятежом. Будто лягушачью кожу скинула Анюта и предстала перед Андреем новая, любящая, бесконечно ему преданная… С истинной любви, следовательно, готовилась Анюта начать свой очередной человеческий век. Застыла, подняв руки к небу. Под небесным душем стояла, очищаясь.
— Мне жарко… — Анюта перевела дух, нежно посмотрела на Андрея.
Никогда еще она так на него не смотрела!
— Сними платье, — спокойно посоветовал Андрей, сорвал травинку.
— Что-что?
— Сними платье… Все сними.
Анюта молчала.
Андрей услышал, как стрекочет в траве кузнечик. Увидел кузнечика — глазастого, хитинового, подпрыгивающего на ходульках-ножках и летящего куда-то в радужном мелькании и переливе крыльев, словно в замедленной съемке. Скромнейший одуванчик вдруг предстал не пушистым шариком на стебельке, а древом, в тени которого ищет приют мельчайшая божья тварь.
— Отвернись, пожалуйста, — спокойно сказала Анюта. Так она говорила Андрею в школе на уроках: «Передай, пожалуйста, учебник», «Возьми, пожалуйста, свою ручку». Так, да не совсем так. Теперь в ее голосе звучала покорность. Вот, оказывается, зачем был танец. Андрей теперь мог указывать Анюте. Анюта теперь слушалась Андрея.
«Они… девушки, женщины… как маленькие быстрые речки, — подумал Андрей, — обязательно должны куда-то впадать… Но… почему она решилась только сегодня, после танца, а не раньше? Что мешало раньше?» Андрей сломал травинку — бывшее дерево — убежище букашек и муравьев, отвернулся. А когда снова посмотрел на Анюту, увидел, что она танцует без одежды. И танец на этот раз был другим. Прямо в глаза ему смотрела Анюта, для него танцевала.
Сердце у Андрея, однако же, почему-то не забилось. Не ударила в голову бунтующая кровь. Ему вдруг показалось, что все это уже было. Именно с ним и с Анютой, именно на этой поляне, окруженной деревьями. Андрей подумал, что, пожалуй, стоило несколько минут назад умереть…
«Она теперь будет делать все, что я захочу… — подумал Андрей. — Она впадает в меня…» Открытие это повергло в растерянность. Выходило, что как бы вверяла себя ему Анюта и отныне он во всех случаях жизни должен будет думать не за себя одного, а и за Анюту.
Андрей в волнении закурил.
Анюта смотрела на него с такой любовью, такой преданностью, что ему вновь сделалось страшно. Отстраненно, как будто речь шла о постороннем человеке, Андрей отметил, что нынешний страх — подлый. Никогда еще он не курил с такой сосредоточенностью. Андрей положил сигарету на траву, расстегнул рубашку.
— Иди сюда! — позвал Анюту.
Сигарета дымилась на траве, словно жертвенный костерчик.
Но в чью же честь? Безоглядной ли, не думающей о завтрашнем дне Афродиты или же, чтобы умилостивить одну из трех сестер — богинь судьбы, дочерей Зевса и Фемиды, а именно черную Атропос, приносящую злосчастие? Анюта приблизилась, уткнулась лицом Андрею в грудь, и он не сумел разобрать, отчего солоно ее лицо.
Они поцеловались.
— Подожди, — шепнула Анюта, — я искупаюсь, ладно? — и пошла к воде.
Казалось бы, заурядное преступление – убийство карточной гадалки на Арбате – влечет за собой цепь событий, претендующих на то, чтобы коренным образом переиначить судьбы мира. Традиционная схема извечного противостояния добра и зла на нынешнем этапе человеческой цивилизации устарела. Что же идет ей на смену?
Это беспощадная проза для читателей и критиков, для уже привыкших к толерантной литературе, не замечающих чумной пир в башне из слоновой кости и окрест неё. «Понятие „вор“ было растворено в „гуще жизни“, присутствовало неуловимым элементом во всех кукольных образах, как в девятнадцатом, допустим, веке понятие „православный“. Новый российский мир был новым (в смысле всеобщим и всеобъемлющим) вором. Все флаги, то есть куклы, точнее, все воры в гости к нам. Потом — не с пустыми руками — от нас. А мы — к ним с тем, что осталось.
В сборник включены произведения современных писателей о первой любви.Для среднего и старшего школьного возраста.
«sВОбоДА» — попытка символического осмысления жизни поколения «последних из могикан» Советского Союза. Искрометный взгляд на российскую жизнь из глубины ее часового механизма или, если использовать язык символов этого текста, — общественно-политической канализации…«Момент обретения рая всегда (как выключатель, одновременно одну лампочку включающий, а другую — выключающий) совпадает с моментом начала изгнания из рая…» — размышляет герой книги «sВОбоДА» Вергильев. Эта формула действует одинаково для кого угодно: от дворника до президента, даже если они об этом забывают.
Ведущий мотив романа, действие которого отнесено к середине XXI века, — пагубность для судьбы конкретной личности и общества в целом запредельного торжества пиартехнологий, развенчивание «грязных» приемов работы публичных политиков и их имиджмейкеров. Автор исследует душевную болезнь «реформаторства» как одно из проявлений фундаментальных пороков современной цивилизации, когда неверные решения одного (или нескольких) людей делают несчастными, отнимают смысл существования у целых стран и народов. Роман «Реформатор» привлекает обилием новой, чрезвычайно любопытной и в основе своей не доступной для массовой аудитории информации, выбором нетрадиционных художественных средств и необычной стилистикой.
Романы «Геополитический романс» и «Одиночество вещей», вошедшие в настоящую книгу, исполнены поистине роковых страстей. В них, пожалуй, впервые в российской прозе столь ярко и художественно воплощены энергия и страсть, высвободившиеся в результате слома одной исторической эпохи и мучительного рождения новой. Главный герой «Одиночества вещей» — подросток, наделённый даром Провидения. Путешествуя по сегодняшней России, встречая самых разных людей, он оказывается в совершенно фантастических, детективных ситуациях, будь то попытка военного путча, расследование дела об убийстве или намерение построить царство Божие в отдельно взятой деревне.
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.