Малюта Скуратов - [8]
Третьяка, судя по другим источникам, звали, как и Малюту, Григорием. Известно, что у него имелся сын — Петр Григорьевич по прозвищу Верига, которого иначе именовали «Веригой Третьяковым»[17]. Этот Верига в большие чины не пошел, но при дворе был заметен. Он не раз отправлялся в большие походы поддатней или рындой>{3} при государе. Известно, что в начале 1580-х Петр Григорьевич владел сельцом Степаново Переяславского уезда[18]. 15 июля 1573 года «Верига Григорьев сын Бельской» дал Иосифо-Волоцкой братии «на корм» пять рублей «по отце по своем по Григорье», а значит, Третьяк-Григорий Скуратов-Бельский к тому времени уже упокоился[19].
Неждан (так могли именовать ребенка, зачатого противу ожиданий родителей), возможно, носил имя Яков. Историкам хорошо известен значительный деятель грозненского царствования Богдан (Андрей) Яковлевич Бельский, племянник Малюты. У Богдана Бельского имелся брат Невежа Яковлевич. Следовательно, Неждана Скуратова крестили Яковом? Однако в точности установить этого не удается, тут есть сомнения. Во-первых, у Неждана были дети — Давыд и Григорий, и они носили патроним Неждановы, а не Яковлевы[20]. Во-вторых, Яковом мог быть еще один брат Малюты — один из тех, кто родился раньше Третьяка и, возможно, рано скончался.
По другой, более обоснованной версии, Неждан Лукьянович Скуратов-Бельский получил во крещении имя Иван. Доказательства на сей счет следующие: весьма редкое для дворян XVI века имя Давид (Давыд) используется в отношении Бельских дважды. Это, во-первых, уже названный Давыд Нежданов, рында в государевых походах 1576 года под Калугу и 1577 года на Ливонию[21]. И, во-вторых, некий Давыд Иванович Бельский — один из младших командиров в том же ливонском 1577 года походе Ивана IV[22]. К исполнению обязанностей младшего офицера «рынду у самопалов» вполне могли привлечь. Весьма вероятно, что речь идет об одном человеке. А значит, Неждана Скуратова-Бельского, скорее всего, окрестили Иваном.
Вероятнее всего, старший брат Малюты окончил свои дни в стенах Иосифо-Волоцкого монастыря. В приходно-расходных книгах обители встречается некий «старец Илья, Малютин брат Скуратова». Он же, скорее всего, Неждан Скуратов-Бельский, Иван во крещении. Для XVI века считалось обычным делом, постригаясь во иноки, принимать монашеское имя, имевшее с мирским общую первую букву[23].
Если ситуация с братьями Григория Лукьяновича и их отпрысками более или менее ясна, то прочая родня — область загадок и догадок.
Предположительно в конце 1550-х — начале 1560-х ушел из жизни (видимо, убит в бою) некий Владимир Скуратов. В 1578 году под Кесью (Венденом) погиб некто Федор Семенович Скуратов[24]. Дмитрий Федорович Скуратов, очевидно, сын последнего, в конце 1580-х имел относительно невысокий чин жильца, сохранил его до начала XVII столетия и служил с небольшого поместья в 400 четвертей[25]. Впрочем, в отношении Дмитрия Федоровича и Федора Семеновича есть сильные подозрения, что они — родня упомянутых выше Хлоповых, а не Бельских.
На уровне гипотезы к младшей родне Малюты можно отнести и дворян Благово, среди которых были опричники.
Помимо этого у Малюты были и другие родственники. В документах второй половины XVI столетия то и дело появляются Бельские, притом в явной связи с родом Малюты. Иногда можно точно сказать: вот люди, близкие по крови Малюте — например, потомство Невежи Яковлевича Скуратова-Бельского (ветвь Невежиных) и Петра-Вериги Скуратова-Бельского (ветвь Веригиных). Но порой нет ни малейшего шанса проследить генеалогическую связь. Кем приходились Малюте Богдан Сидорович Бельский, Юрий Булгаков-Бельский, Иван Данилович Бельский и т. п.? Бог весть.
Если не считать Малюты, лишь двое из его многолюдного и разветвленного рода поднялись до высоких чинов и на долгий срок задержались в верхнем этаже власти. Это Богдан-Андрей Бельский — фаворит Ивана Грозного на протяжении многих лет, а также его брат Невежа, дослужившийся до чина «московского дворянина».
Таких же, как Мал юта и его братья, дворовых «детей боярских» при дворе Ивана IV числилось несколько тысяч. Им давали низшие административные должности на местах или же призывали в столицу для службы «на великого государя» — например, выводили на поле боя в составе «государева полка» как рядовых бойцов или младших командиров.
Ниже дворовых «детей боярских» были только городовые «дети боярские». Их не привлекали к службе в столице, и, соответственно, они не имели возможности «зацепиться» за нужных людей, устроить выгодный брак, подняться на более высокую ступень служебной лестницы. Дворовые по сравнению с ними занимали более высокое положение.
В начале 1550-х годов Малюта не был стар или болен и не занимал какого-либо поста в администрации Бельского уезда. В противном случае, это обязательно отметили бы в «Дворовой тетради».
Ничего не известно о детстве и юности Малюты. Какие отношения были у него в семье, как его воспитывали — всё это погребено во тьме времен вместе с судьбами многих тысяч русских дворян старомосковской эпохи.
В общих чертах известно, чему учили подрастающих служильцев великого государя. Три первейших дела, кои относились к «дворянской науке», — молиться, драться и ездить верхом.
В Московской Зоне появилось неизвестное существо – сверхбыстрое, сверхсильное и смертельно опасное. То ли человек, то ли мутант – информация отсутствует. Известно только, что оно легко убивает опытных сталкеров, а само практически неуязвимо. И именно с этим монстром придется столкнуться проводнику научных групп военсталкеру Тиму и его друзьям – всего лишь слабым людям…
В судьбе России второй половины XV—XVII столетий смешаны в равных пропорциях земля и небо, высокое и низкое, чертеж ученого дьяка, точно передающий линии рек, озер, лесов в недавно разведанных землях и житие святого инока, первым поселившегося там. Глядя на карту, нетрудно убедиться, что еще в середине XV века Московская Русь была небольшой, бедной, редко заселенной страной. Но к началу XVI века из нее выросла великая держава, а на рубеже XVI и XVII столетий она превратилась в государство-гигант. Именно географическая среда коренной «европейской» Руси способствовала тому, что в XVI—XVII веках чрезвычайно быстро были колонизированы Русский Север, Урал и Сибирь.
Во времена Ивана Грозного над Россией нависла гибельная опасность татарского вторжения. Крымский хан долго готовил большое нашествие, собирая союзников по всей Великой Степи. Русским полкам предстояло выйти навстречу врагу и встать насмерть, как во времена битвы на поле Куликовом.
Многим хотелось бы переделать историю своей страны. Может быть, тогда и настоящее было бы более уютным, более благоустроенным. Но лишь нескольким энтузиастам выпадает шанс попробовать трудный хлеб хроноинвэйдоров – диверсантов, забрасываемых в иные эпохи. Один из них попадает в самое пекло гражданской войны и пытается переломить ее ход, обеспечив победу Белому делу. Однако, став бойцом корниловской пехоты, отведав ужаса и правды того времени, он все чаще задумывается: не правильнее ли вернуться и переделать настоящее?
Молодой сталкер Тим впервые в Зоне. И не удивительно, что его стремятся использовать как отмычку циничные проходимцы. Но удача новичка и помощь таинственного сталкера-ветерана помогают Тиму выйти невредимым из смертельной передряги. Итак, Тим жив, но вокруг него — наводненная опасными мутантами Зона, Зона-людоед, Зона-поганка… Сможет ли Тим выжить? Сумеет ли выполнить важную миссию в составе группы эскорта?
Федор Иванович занимает особое место в ряду русских монархов. Дело не только в том, что он последний представитель династии, правившей Россией более семи столетий. Загадка царя Федора не давала покоя ни его современникам, ни позднейшим историкам. Одни видели в нем слабоумного дурачка, не способного к управлению страной. Для других (и автор книги относится к их числу) царь Федор Иванович — прежде всего святой, канонизированный Русской церковью, а его внешняя отгороженность от власти — свидетельство непрестанного духовного служения России.
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
Селеста АльбареГосподин ПрустВоспоминания, записанные Жоржем БельмономЛишь в конце XX века Селеста Альбаре нарушила обет молчания, данный ею самой себе у постели умирающего Марселя Пруста.На ее глазах протекала жизнь "великого затворника". Она готовила ему кофе, выполняла прихоти и приносила листы рукописей. Она разделила его ночное существование, принеся себя в жертву его великому письму. С нею он был откровенен. Никто глубже нее не знал его подлинной биографии. Если у Селесты Альбаре и были мотивы для полувекового молчания, то это только беззаветная любовь, которой согрета каждая страница этой книги.
Книга французского ученого Ж.-П. Неродо посвящена наследнику и преемнику Гая Юлия Цезаря, известнейшему правителю, создателю Римской империи — принцепсу Августу (63 г. до н. э. — 14 г. н. э.). Особенностью ее является то, что автор стремится раскрыть не образ политика, а тайну личности этого загадочного человека. Он срывает маску, которую всю жизнь носил первый император, и делает это с чисто французской легкостью, увлекательно и свободно. Неродо досконально изучил все источники, относящиеся к жизни Гая Октавия — Цезаря Октавиана — Августа, и заглянул во внутренний мир этого человека, имевшего последовательно три имени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.