Малыш - [50]

«К нему очень подходит это имя»,[44] — подумал я, и чтобы не видеть этого страшного старика с птичьей головой, я поспешил опять повернуться к Чёрным глазам, но, увы, очарованье рассеялось, — Чёрные глаза исчезли!

Вместо них на табурете у рояля чинно сидела обыкновенная мещаночка…

В эту минуту дверь гостиной отворилась, и Пьерот шумно вошел в комнату. За ним следовал молодой человек с флейтой под мышкой. При его появлении Жак бросил на него молниеносный взгляд, способный убить буйвола. Но он, вероятно, не попал в цель, так как флейтист и глазом не моргнул.

— Ну что, малютка, — сказал севенец, целуя дочь в обе щеки, — ты довольна? Тебе привели, наконец, твоего Даниэля… Как же ты его находишь?.. Очень мил, не так ли? Вот уж, правда, можно сказать… вылитый портрет мадемуазель…

И добряк, повторяя сцену, разыгравшуюся в магазине, вытащил меня на середину комнаты, чтобы все могли видеть глаза мадемуазель… нос мадемуазель… подбородок с ямочкой мадемуазель…

Этот осмотр очень смутил меня. Госпожа Лалуэт и ее партнерша, дама высоких качеств, прервали игру и, откинувшись на спинку кресел, рассматривали меня с полнейшим хладнокровием, громко критикуя или расхваливая ту или другую часть моей особы, точно я был откормленным цыпленком, вынесенным для продажи на рынок. Между нами говоря, дама высоких качеств была, по-видимому, хорошим знатоком по части молодой живности.

К счастью, Жак положил конец этой пытке, попросив мадемуазель Пьерот сыграть что-нибудь.

— Да, да, сыграем что-нибудь, — подхватил флейтист, бросаясь к роялю с флейтой в руках.

— Нет, нет… не надо дуэта, не надо флейты! — воскликнул Жак. Голубые глаза флейтиста бросили на него ядовитый, как караибская стрела, взгляд. Но Жак невозмутимо продолжал кричать: — Не надо флейты!

В конце концов он остался победителем, и мадемуазель Пьерот сыграла нам без всякой флейты одну из очень известных пьес — «Грезы» Рослена. Во время её игры Пьерот плакал от восхищения; Жак плавал в блаженстве; безмолвный, с флейтой у губ, флейтист подергивал в такт плечами и мысленно аккомпанировал.

Покончив с Росленом, мадемуазель Пьерот повернулась ко мне:

— А вас, господин Даниэль, — проговорила она, опуская глаза, — мы разве не услышим? Ведь вы поэт.

— И прекрасный поэт, — прибавил Жак, этот нескромный Жак…

Вы понимаете, конечно, что мне совсем не улыбалось читать стихи перед всеми этими амалекитянами.[45] Если б еще Чёрные глаза были здесь! Но нет! Вот уже целый час, как они погасли. И я напрасно искал их… Надо было слышать, каким развязным тоном я ответил маленькой Пьерот:

— На этот раз простите меня, мадемуазель, я не захватил с собой своей лиры.

— Не забудьте же принести ее в следующий раз, — сказал Пьерот, приняв эту метафору в буквальном смысле. Бедняга искренно думал, что у меня есть лира и что я играю на ней так же, как его приказчик на флейте… Да, прав был Жак, предупреждая, что ведёт меня в курьезный мирок.

Около одиннадцати часов подали чай. Мадемуазель Пьерот ходила взад и вперед по комнате, предлагала сахар, наливала молоко, приветливая, с улыбкой на устах, с поднятым в воздух мизинцем.

Тут я опять увидел Чёрные глаза. Они неожиданно появились передо мной, сияющие, полные участья, но они снова исчезли, прежде чем я успел с ними заговорить… И только тогда я понял, что в образе мадемуазель Пьерот слились два совершенно различных существа: мадемуазель Пьерот — маленькая мещаночка с гладко причесанными на пробор волосами, созданная для того, чтобы царить в бывшем доме Лалуэт, и Чёрные глаза, — эти большие, полные поэзии глаза, раскрывавшиеся, как два бархатных цветка, и точно по волшебству преображавшие, весь этот смешной мирок торгашей. Мадемуазель Пьерот совершенно не привлекала меня, но Чёрные глаза… О Чёрные глаза!..

Пора было расходиться. Госпожа Лалуэт поднялась первая. Она укутала мужа в большой клетчатый плед и потащила его, как забинтованную мумию. После их ухода Пьерот долго еще стоял с нами на площадке лестницы, задерживая нас своей бесконечной болтовней.

— Ну, теперь, господин Даниэль, когда вы уже узнали наш дом, я надеюсь, что мы вас будем часто видеть. У нас не бывает большого общества, но зато это избранное общество. Вот уж, правда, можно сказать… Во-первых, господин и госпожа Лалуэт, прежние мои хозяева; во-вторых, госпожа Трибу, дама высоких качеств, с ней вы всегда можете поговорить; затем мой приказчик, добрый малый, который играет нам иногда на флейте… вот уж, правда, можно сказать… С ним вы можете разыгрывать дуэты. Это будет очень мило.

Я робко ответил, что очень занят и поэтому, может быть, не смогу бывать так часто, как мне хотелось бы.

Мои слова заставили его рассмеяться.

— Полноте! Заняты… господин Даниэль?! Знаем мы ваши занятия в Латинском квартале!.. Вот уж, правда, можно сказать… Наверно, тут замешана какая-нибудь гризетка.

— Надо признаться, — сказал со смехом Жак, — мадемуазель Белая кукушка не лишена известного очарования…

Это имя — Белая кукушка — еще больше развеселило Пьерота.

— Как вы сказали, господин Жак?.. Белая кукушка?.. Её зовут Белой кукушкой?.. Ха-ха-ха! Подумайте, какой шалун!.. В его-то годы!