Малыш 44 - [132]

— Если ты хочешь бежать за границу, я сделаю все, что в моих силах, чтобы посадить тебя на корабль или лодку.

— А что будешь делать ты? Прятаться в горах?

— Как только тот человек будет убит, а ты благополучно покинешь страну, я сдамся властям. Я не хочу жить в изгнании, среди людей, которым нужна моя информация, но которые при этом ненавидят меня. Я не хочу жить изгоем. Я просто не смогу. Это будет означать, что все сказанное обо мне теми людьми в Москве — правда.

— И это для тебя самое главное?

В голосе Раисы прозвучала горечь. Лев осторожно коснулся ее руки.

— Раиса, я не понимаю.

— Неужели так сложно понять? Я хочу, чтобы мы были вместе.

Лев помолчал. Наконец он сказал:

— Я не смогу жить предателем. Просто не смогу.

— Это означает, что у нас остались примерно сутки?

— Мне очень жаль.

— В таком случае мы должны сполна воспользоваться оставшимся временем.

— И что ты предлагаешь?

— Мы скажем друг другу правду.

— Правду?

— Наверняка у каждого из нас есть свои секреты. Я знаю, что у меня они точно есть. А у тебя разве нет? Вещи, о которых ты никогда мне не рассказывал.

— Есть.

— Тогда я начну первой. Раньше я плевала тебе в чай. После того как я узнала об аресте Зои, я была уверена, что это ты выдал ее. Поэтому примерно неделю я плевала тебе в чай.

— Ты плевала мне в чай?

— Целую неделю.

— А почему перестала?

— Потому что тебе было все равно.

— Я просто не заметил.

— Вот именно. Ладно, теперь твоя очередь.

— По правде говоря…

— В этом вся суть игры.

— Не думаю, что ты вышла за меня замуж, потому что боялась. Я думаю, ты специально искала меня. А потом сделала вид, что испугалась. Ты назвалась вымышленным именем, и я стал преследовать тебя. Но я думаю, что ты сама добивалась этого.

— Ты считаешь меня иностранным агентом?

— Ты можешь знать людей, работающих на западные спецслужбы. Может, ты даже помогала им. Может, такая мысль подсознательно сидела у тебя в голове, когда ты выходила за меня замуж.

— Это не тайна, а общие рассуждения. Ты должен поделиться со мной своими секретами — реальными фактами.

— Я нашел в твоих вещах монету, которую можно разделить на две части, — это приспособление для тайной перевозки микропленки. Их используют шпионы. Больше ни у кого их нет.

— Почему же ты не отрекся от меня и не осудил публично?

— Я не мог этого сделать.

— Лев, я вышла за тебя замуж не потому, что хотела подобраться поближе к МГБ. Я уже сказала тебя правду: мне было страшно.

— А как же монета?

— Она принадлежала мне…

Голос у жены сорвался. Она словно взвешивала, стоит продолжать или нет.

— Я носила в ней не микропленку. Когда я была беженкой, я хранила в ней порошок цианистого калия.

Раиса никогда не рассказывала ему, как жила после того, как ее дом был разрушен, никогда не рассказывала о долгих месяцах скитаний — о темной стороне своей жизни. Лев ждал. Ему вдруг стало неуютно.

— Уверена, ты легко можешь себе представить, что случалось с беженками. У солдат были свои потребности, они рисковали жизнью — и все были перед ними в долгу. И мы стали платой для них. После одного раза — их было несколько человек — мне было так больно, что я поклялась: если когда-нибудь я пойму, что это вот-вот случится вновь, то вотру порошок себе в десны. Они могут убить меня, повесить, но, быть может, это заставит их подумать дважды, прежде чем проделать то же самое с другой женщиной. Во всяком случае, монета стала моим талисманом, потому что с тех пор, как я начала носить ее с собой, со мной больше не случалось ничего подобного. Наверное, мужчины чувствуют женщину, у которой в кармане лежит цианид. Разумеется, это не помогло залечить раны, которые я получила. Такого лекарства не было. И поэтому я не могу забеременеть, Лев.

Он молча смотрел в темноту, туда, где, по его представлениям, находилась его жена. Во время войны женщин насиловали сначала оккупанты, а потом освободители. Сам будучи солдатом, он знал, что государство закрывало на подобные вещи глаза, считая их неотъемлемой частью войны и достойной наградой храброму воину. Некоторые женщины и впрямь принимали цианистый калий, чтобы избежать невыносимых ужасов. Лев полагал, что большинство мужчин могли обыскать женщину на предмет обнаружения ножа или пистолета — но на монету они не обратили бы внимания. Он погладил жену по руке. А что еще он мог сделать? Принести ей свои извинения? Сказать, что все понимает? А он-то вырезал из газеты свою фотографию, вставил ее в рамочку и повесил на стену, не подозревая, что ей пришлось пережить во время войны.

— Лев, у меня есть еще один секрет. Я в тебя влюбилась.

— Я всегда любил тебя.

— Это — не тайна, Лев. Так что ты отстал от меня на целых три секрета.

Тогда Лев сказал:

— У меня есть брат.

Ростов-на-Дону

15 июля

Надя была дома одна. Мама с сестрой ушли в гости к бабушке, и, хотя поначалу Надя тоже пошла с ними, потом, когда они подошли к дому, где жила бабушка, она притворилась, что у нее заболел живот, и попросила разрешения вернуться. Мама согласилась, и Надя поспешила домой. Ее план был очень прост. Она собиралась открыть дверь в подвал и наконец узнать, почему отец проводит так много времени в сырой и холодной комнате. Сама она ни разу не была там. Зато она часто бродила вокруг дома, трогала влажные кирпичи и пыталась представить себе, каково это — оказаться внутри. Окон там не было, одно лишь вентиляционное отверстие для печки. Спускаться в подвал было строжайше запрещено, и у нее и в мыслях не было нарушить этот запрет. До сегодняшнего дня.