Малые поэмы - [8]

Шрифт
Интервал

О, как любой из них владеет плеткой!
Проваливай! А ты, халдейский маг,
Восстань! Желаешь подкрепиться водкой?
А может быть, в шампанском — вящий смак?
Иль херес предпочтешь? А хочешь — пей коньяк».
XLI
«Властитель правоверных! — рек астролог: —
Владетель дивных пьянственных хором!
И выбор прост, и разговор недолог:
Я предпочту ямайский старый ром».
«Залейся, — царь изрек, — таким добром!»
И молвил Плудт: «О, с радостью великой!
Но — каюсь: в этикете слаб и хром —
Нельзя ли сдобрить оный ром толикой
Crēme de citron — дабы не сделаться заикой?»
XLII
«Я пью твое здоровье, Плудт! И пью
За Берту!» «Берту? — рек астролог: — Браво!
Но столько Берт!» И царь вздохнул: «Мою
Алмазом чту, а прочие — оправа».
«Но ведь любая, — Плудт икнул, — держава
Бесчисленными Бертами кишит!
Я знаю Берту Ватсон — ух, отрава!
И Берту Пэйдж — наперсницу Харит;
И помню Берту Нокс, и видел Берту Смит…
XLIII
О Берте, вам любезной, больше вдвое
Гадатель должен выведать сперва:
Прозвание скажите родовое».
И царь ответил: «Перл! Моя глава
Пред Бертой Перл склоняется! Молва
Идет о Берте всюду! Есть ли чище
И краше перлы? Тут мои слова
Окажутся бессильны, блёклы, нищи…
Да! — в Кентербери, Плудт, ищи ее жилище».
XLIV
«Ба! — крикнул маг: — Она!.. Давным-давно
Покинул я дитя под чуждым кровом —
Дитя, что было в полночь рождено,
В индийских дебрях, где с тигровым ревом
Сливались вопли матери… В суровом
Родиться Берте выпало краю —
Здесь горе вдовам, и лафа коровам!
Я крошку ясноглазую сию
Похитил — и потом подкинул, признаю».
XLV
«Не знаю, — рек монарх, — гадать не стану,
Правдивый ты рассказчик, или враль.
Допей бокал, ступай сюда, к дивану!
Сочти мой пульс, восчуй мою печаль!
И, если ты ученый, а не шваль,
То госпожу в мои доставь чертоги!»
И молвил Плудт: «Я в жизни лгал едва ль!
Я вправду тать милейшей недотроги!
Я истину вещал, а вы чрезмерно строги».
XLVI
«Орудуй, Плудт! Иначе головой
Ответишь, ибо скипетром расквашу
Башку!» — «О царь, неужто булавой
Послужит скипетр? Боже, что за кашу
Я заварил!..» Но император чашу
Горчайшую испить успел до дна,
И был готов к любому ералашу.
И маг вздохнул: «Где-где живет она?..
Дозвольте ром залить стаканчиком вина!»
XLVII
И длань простер к фламандскому фужеру
(Владел им прежде адмирал де Витт),
Кларетом налил — но не всклянь, а в меру, —
И осушив, обрел довольный вид,
И, точно из пучины всплывший кит,
Вздохнул — и ровно через пол-минуты
Напитком тем же был фужер налит
И выпит. Маг хихикнул: «Фу ты-ну ты!
Вы щедры, государь, хоть речи ваши круты!
XLVIII
— Не плачьте, князь! — он крикнул, и сосуд
Наполнил вновь: — Не плачь, продолжим пьянку!
Ужасен пульс твой, но тебя спасут!»
Ответил царь: «Присядь на оттоманку!
Рассвет забрезжил — мыслю, спозаранку
Орать негоже. Ты бы чем-нибудь
Закусывал, дружок… Возьми-ка склянку
С водою розовой, и хоть чуть-чуть
Чело мне освежи, и страждущую грудь!
XLIX
— Кроханна! Тьфу!» — завыл он. «Лишь о Берте, —
Ответил маг, — раздумывай, дурак!
Поверь… Ох, государь, винюсь! Поверьте:
Удавкой вам вовек не станет брак!
Кроханна? Фи! Кривляка средь ломак!
А Берта… — И пошарил он в кармане: —
А Берта — самый цвет, и самый смак!»
И, с ловкостью, присущей обезьяне,
Расшитый плат явил, припрятанный заране.
L
«Вот! Летней ночью вышила сама
Себе обнову Берта Перл когда-то!»
И царь, лишаясь царского ума,
Вцепился в ткань расправленного плата
И плакал, точно лютая утрата
Его постигла… И являла ткань
Цветы в лучах восхода иль заката,
Луну являла, тигра, кобру, лань:
Обычен был платок — затейливая дрянь.
LI
Монарх его разглядывал, доколе
Не прояснился августейший взор:
«Как учат рукоделью нынче в школе!»
И вдруг — девиз увидел царь в упор:
Отыди прочь, Эрот, презренный вор!
Царь пошатнулся — пошатнешься, если
Такое зришь надеждам вперекор!
«Эй! — маг воскликнул: — Отдохните в кресле!
Надежды не мертвы — наоборот, воскресли!
LII
— „Отыди прочь“? Толкуй: „спеши сюда!..“
Но к делу. Ни за что на свете фею
Не наречете вы женой? О да,
Разумно. Ибо как же я посмею
Перечить вам? Свою подставить шею?
В особе царской обрести врага?
Вы мне башку снесете, как злодею —
Ведь царская расправа не долга!
А мне башка моя, поверьте, дорога!
LIII
— Да, впрочем, и противно этикету,
Когда желания смиряет князь,
К любви своей влекущийся предмету!
Лишь смерды смирны, ибо смерды — мразь!
Скажу по размышленьи, не страшась:
Я удавил бы всякого прохвоста,
Что князя упрекнет за эту связь —
Ведь невеличка Берта — фея просто:
Изящна, и худа, и крохотного роста».
LIV
«Который час, гадатель?» — «Скоро пять, —
Гадатель молвил. — Уж запела птица,
Товаркам говоря: довольно спать!
Вам на чело рассветный луч ложится.
Задуть ли свечи?» — «Да! Но где ж юница?
Лети за ней, а не витийствуй тут!»
«Нет, — маг изрек, — любовницей разжиться
Отправитесь вы сами — ведь не чтут
К любимой деве путь за непосильный труд!»
LV
«Я сам?» — «О да! Ведь числитесь героем!
А чтобы деву не объяла жуть,
Поскольку в поднебесье взмыть обоим
Придется вам, и долгий править путь,
Заставим Берту славно прикорнуть —
И визг не повредит монаршей прыти.
Но действуйте немедля — в этом суть».
«Немедля?» — «Да. Достигнуть, извините,
Вам Кента след, пока светило не в зените».
LVI
И прояснилось царское чело!
И молвил маг: «Моя награда — чарка!..

Еще от автора Джон Китс
Эндимион

Оригинальная трактовка древнегреческого мифа, созданная английским поэтом-романтиком в 1818 г.Спящий Эндимион увидел во сне прекрасную богиню Луны Диану и полюбил свою грезу. С этого момента он обречен на поиски небесной красоты-истины. Следуя концепции возвышающей любви, поэт ведет своего героя к постижению идеала через очищение милосердием и состраданием. Эндимион с готовностью приходит на помощь оказавшимся в беде: заступается перед Дианой за разлученных ею Алфея и Аретузу, возвращает юность и свободу Главку и воскрешает его возлюбленную Сциллу, погубленную чарами коварной Цирцеи, а также целый сонм влюбленных, нашедших свой конец в бездонных глубинах океана.


Стихотворения и поэмы

Джон Ките (1795–1821) — великий английский поэт эпохи романтизма, один из самых тонких и проникновенных лириков. Прославление жизни во всей ее чувственной красоте, противопоставление идеалов гармонии, чистоты, прекрасного миру буржуазного практицизма и ханжества — основные темы его поэзии. В сборник вошли все наиболее значительные стихотворения Китса.


Ламия, Изабелла, Канун святой Агнесы и другие стихи

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Английские романтики в переводах Яна Пробштейна

Новые переводы неувядающей романтической поэзии начала XIX века. В сборник включены два стихотворения поэтов «Озерной школы»; поэзия младшего поколения романтиков представлена более обширно.В дизайне обложки использована иллюстрация Уильяма Блейка к поэме-диптиху Мильтона «L`Allegro» и «Il Penseroso» (1816–1820).


Колпак  с  бубенцами,  или же Зависть. Гиперион. Падение Гипериона

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Письма

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
СтихоДневник. Том 1

Александер Ковешников проживает в Труэ вместе со своим котом Стефаном, которому и посвящено большинство стихотворений...https://m.vk.com/stihodnevnik.


Метель

В новой книге Юлии Друниной продолжается основная ее жизненная линия: тема военной юности, неслабеющей памяти, верности прежним идеалам. Немало в книге стихов о любви, но они так или иначе связаны, переплетены с войной. Ощущение личной причастности к происходящему в мире, желание защитить землю от новой войны отличают публицистику известного советского поэта. Вот строчки, выражающие поэтическое кредо Юлии Друниной: «Всю жизнь была я на переднем крае. И умереть хотела бы на нем».


Скажи мне нежные слова…

Имя Ларисы Рубальской знает в нашей стране практически каждый. И уж точно каждый знает хотя бы одну песню на ее стихи – так они популярны и любимы. Обычно в интервью Лариса Алексеевна отказывается рассказывать, как создаются песни. Специально для этой книги она согласилась отступить от своего правила. Читайте, узнавайте, пойте!Книга также издавалась под названием «Свет в твоем окне».


Жемчужины любовной русской лирики. 500 строк о любви. XIX век

Стихи о любви всегда искренни, пронзительны и проникновенны. В русской поэзии именно теме любви посвящены одни из лучших поэтических жемчужин. Насладитесь красотой и великолепием лучшей любовной лирики русских поэтов!


Обыкновенный день

Трудовая жизнь Николая Постарнака началась в Краснодаре. Первые строки родились на строительных лесах. Затем, в 1962 году, стихи появились в альманахе «Кубань». Книжка «Обыкновенный день» — результат долгих лет творческого роста поэта на Кубани, на Крайнем Севере. Однако его стихи интересны не только географическим разнообразием — они удивительно искренни, потому что продиктованы жизнью и написаны самостоятельной рукой.


Английская лирика первой половины XVII века

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Из шотландской поэзии XVI-XIX вв.

Наряду с несколькими произведениями Бернса и Фергюссона, эта книга представляет русскому читателю главным образом не известные ему прежде образцы классической шотландской словесности, создававшиеся в течение четырех столетий самыми разными авторами: от венценосных Стюартов и родовитого Монтгомери до выдающегося ученого-орнитолога, художника и талантливейшего поэта Александра Вильсона, появившегося на свет в семье неграмотного винокура.


Элегия тени

В этой книге читатель найдет как знаменитые, так и менее известные стихи великого португальского поэта Фернандо Пессоа (1888–1935) в переводах Геннадия Зельдовича, которые делались на протяжение четверти века. Особая, как бы предшествующая тексту проработанность и беспримесность чувства делает эти стихи завораживающими и ставит Ф. Пессоа особняком даже среди самых замечательных поэтов XX века.


Лоренцо Медичи и поэты его круга

В книге представлены в значительном объеме избранные поэтические произведения Лоренцо Медичи (1449–1492), итальянского поэта, мыслителя и государственного деятеля эпохи Ренессанса, знаменитая поэма Анджело Полициано (1454–1494) «Стансы на турнир», а также экстравагантные «хвостатые» сонеты и две малые поэмы Луиджи Пульчи (1432–1484), мастера бурлеска. Произведения, вошедшие в книгу, за малым исключением, на русский язык ранее не переводились. Издание снабжено исследованием и комментариями.


Романсы бельевой веревки: Деяния женщин, преступивших закон

«Романсы бельевой веревки» – поэмы с увлекательным и сенсационным сюжетом – были некогда необычайно популярны. Их издавали в виде сложенных листков и вывешивали на продажу на рынках, прикрепляя к бельевым веревкам с по мощью прищепок. Героини представленных в настоящем сборнике поэм – беглянки, изменницы, бандитки, вышедшие по преимуществу из благородных семей. Новый тип героини – бесстрашной и жестокой красавицы со шпагой или мушкетом в руках – широко распространился в испанских романсах XVII–XVIII веков.