Малые ангелы - [9]
25 мая, приблизительно за час до полудня, Измаил Давкес увидел появившуюся перед ним восьмерку трудно различимых силуэтов, один тонкий слой рубищ на которых еще свидетельствовал, что принадлежали они к человеческому роду. Это было в одну из суббот; Давкес воспользовался выходным, чтобы помыть машину. Он прервал свое занятие, закрыл кран с водой и смотрел, как к нему приближается Бальтазар Браво, отделившийся от группы. Разведчик представился. Он страшно деградировал в языковом отношении, и дыхание его было зловонным. Измаил Давкес отошел немного назад, не скривившись и не открыв рта. Он не был болтлив по природе. Бальтазар Браво составил себе ложное представление о причине его отступления назад, и, чтобы его улестить, заставил своих людей развернуть подарки, которые они благоговейно несли во все время своего путешествия: то были чистые майки, секстант, которым никто никогда не знал, как пользоваться, серьги из цветного стекла, игра мацзян, в которой отсутствовало лишь шесть пешек, образцы губной помады, коробочка с разноцветными резинками. Они выложили все это в двух метрах от Давкеса, который наблюдал за ними, не обнаруживая при том какого-либо особого волнения.
На другой стороне улицы появился брат Давкеса Фаид. У него на бедре висело охотничье ружье.
— Нужна помощь, Измаил? — спросил он.
— Нет, — сказал Давкес.
В следующую секунду он пошел в гараж за велосипедной шиной, которую положил перед Бальтазаром Браво. На шине еще был различим рельеф, в одном месте к ней был сверху привязан коричневатый кусочек камеры. Именно этот предмет и был впоследствии привезен домой искателями приключений. Теперь его можно увидеть в музее Открытий, и он долго служил единственным доказательством существования прохода к Давкесам.
Бальтазар Браво и Измаил Давкес стояли в течение пяти минут друг против друга, каждый ответив по-своему на дружеский жест; затем, поскольку им нечего было сказать, они расстались.
6. ЛЕТИЦИЯ ШЕЙДМАН
История рассказывает, что Летиция Шейдман отпраздновала собственное двухсотлетие в богадельне для престарелых «Крапчатое зерно», и именно тогда она объявила, что вскоре произведет на свет внука. Санитары сразу же ей это запретили. Старухи проводили время, пристально всматриваясь в черные лиственницы, которые окаймляли парк дома для престарелых, и, разговаривая с ними, они считали клестов и галок, покидавших вредные для здоровья места и отправлявшихся в лагеря, где жизнь была менее унылой, чем повсюду, и они строили свои планы на будущее. Теперь они уже знали, что никогда не умрут и сокрушались, что человечество вступило в практически финальную фазу своего заката, тогда как все условия давно уже сложились для радужного настоящего, или почти радужного. Находясь под присмотром в своем экспериментальном хосписе, они просто выходили из себя, когда узнавали, что те, кто оставался в живых во все еще населенных зонах, не умели более братски сплачиваться и размножаться. Они полагали, что идеологи столицы впали в заблуждение и что следовало теперь уничтожить значительную их часть, чтобы радикально воскресить утраченный уравнительный рай. Рождение Вилла Шейдмана рассматривалось именно под этим углом зрения. Старухи хотели коллективными усилиями произвести на свет необходимого им мстителя.
Когда угрозы санитаров и директрисы достигли своего апогея, Летиция Шейдман письменно дала свое согласие отказаться от потомства. Давать ложную клятву врагу никогда не составляло для нее большой проблемы.
Она провела последующие месяцы, собирая в дортуарах обрезки тканей и кусочки разлезшейся корпии, и поскольку наблюдение за ней было снова ослаблено, она приводила свои находки в порядок, прессовала их и сшивала вместе крестообразным стежком, пока не получился эмбрион. Она спрятала его внутри наволочки и поручила его заботам сестер Ольмес, которые положили его созревать под луной.
По ночам старухи собирались в спальнях и дортуарах. Они скучивались, они пытались превратиться в единое существо, в одну-единственную компактно спрессованную бабушку, они бормотали магические слова, в то время как в самом центре этого своего рода термитника, который образовывали их тела и который они называли инкубатором, Летиция Шейдман и ее самые близкие высиживали и воспитывали внука. Самые далекие от кружка занимались тем, что несли караул после вечернего выключения света. Многие ночные сестры в эти моменты деликатного вынашивания младенца появлялись в коридоре, и когда они возвращались, чтобы написать донос, они были уже мертвы.
7. ВИЛЛ ШЕЙДМАН
Четыре или пять десятилетий спустя Летиция Шейдман возглавила трибунал, задачей которого было вынесение приговора ее внуку.
Действие происходило на высоком плато, в одном из редких мест на земле, где изгнание еще имеет смысл, и проплывали облака, язвами покрывавшие маленькие пустынные холмы, они терлись о землю и истирали ее, и также день и ночь слышался свист, дыхание огромной азиатской флейты и сиплого органа. Поблизости нельзя было заметить ни одного стойбища, несмотря на то что лишь немногие земные выпуклости могли еще задержать взгляд и видно было далеко, до самой темной линии, что обозначала место, где степь начинала переходить в тайгу. Ни один кочевник не пригонял сюда свои стада вот уже сотни лет.
Антуан Володин — так подписывает свои романы известный французский писатель, который не очень-то склонен раскрывать свой псевдоним. В его своеобразной, относимой автором к «постэкзотизму» прозе много перекличек с ранней советской литературой, и в частности с романами Андрея Платонова. Фантасмагорический роман «Дондог» относится к лучшим произведениям писателя.
Действие романа «Дети Розы» известной английской писательницы, поэтессы, переводчицы русской поэзии Элейн Файнстайн происходит в 1970 году. Но героям романа, Алексу Мендесу и его бывшей жене Ляльке, бежавшим из Польши, не дает покоя память о Холокосте. Алекс хочет понять природу зла и читает Маймонида. Лялька запрещает себе вспоминать о Холокосте. Меж тем в жизнь Алекса вторгаются английские аристократы: Ли Уолш и ее любовник Джо Лейси. Для них, детей молодежной революции 1968, Холокост ничего не значит, их волнует лишь положение стран третьего мира и борьба с буржуазией.
Прототипы героев романа американской писательницы Ивлин Тойнтон Клея Мэддена и Беллы Прокофф легко просматриваются — это знаменитый абстракционист Джексон Поллок и его жена, художница Ли Краснер. К началу романа Клей Мэдден уже давно погиб, тем не менее действие вращается вокруг него. За него при жизни, а после смерти за его репутацию и наследие борется Белла Прокофф, дочь нищего еврейского иммигранта из Одессы. Борьба верной своим романтическим идеалам Беллы Прокофф против изображенной с сатирическим блеском художественной тусовки — хищных галерейщиков, отчаявшихся пробиться и оттого готовых на все художников, мало что понимающих в искусстве нравных меценатов и т. д., — написана Ивлин Тойнтон так, что она не только увлекает, но и волнует.
В первую часть сборника «Синдром Черныша» вошли 23 рассказа Дмитрия Быкова — как публиковавшиеся ранее, так и совсем новые. К ним у автора шести романов и двух объемных литературных биографий отношение особое. Он полагает, что «написать хороший рассказ почти так же трудно, как прожить хорошую жизнь». И сравнивает свои рассказы со снами — «моими или чужими, иногда смешными, но чаще страшными». Во второй части сборника Д.Быков выступает в новой для себя ипостаси — драматурга. В пьесах, как и в других его литературных произведениях, сатира соседствует с лирикой, гротеск с реальностью, а острая актуальность — с философскими рассуждениями.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Человек — верхушка пищевой цепи, венец эволюции. Мы совершенны. Мы создаем жизнь из ничего, мы убиваем за мгновение. У нас больше нет соперников на планете земля, нет естественных врагов. Лишь они — наши хозяева знают, что все не так. Они — Чувства.