Мальтийское эхо - [2]

И вот беда, Г.Н. скончался, и эту скорбную весть принесло другое письмо, полученное в июне, за пару недель до отпуска. Писала женщина, представившаяся Марией Родиславовной, родственницей Г.Н. Убеждала срочно приехать «поработать с бумагами Георга». Также в письме были указаны номера трех сотовых телефонов с просьбой сразу по получении письма позвонить по первому из них.

Андрей не замедлил со звонком.

— Здравствуйте, меня зовут Андрей Петрович. Мои соболезнования.

— Здравствуйте! Я Мария Родиславовна. Я очень надеялась на ваш звонок, спасибо, — голос старушечий, но с ноткой какого-то магнетического аристократизма. — Я с младшей внучкой, Ириной, живем в музее, где жил и Георг.

— Хорошо, я думаю приехать к вам 1–2 июля.

— Прекрасно. В Петербурге вас может встретить моя старшая внучка, Вера Яновна, а здесь, уже в усадьбе, Иришка.

— Музей на территории усадьбы?

— Да, до встречи. — Голос её вдруг стал каким-то глухим, — Сатана вновь близок к своей укладке…

Мистика. О чем это она?

— 2 -

Просторные привокзальные площади и исходящие линии железнодорожных веток невольно напомнили змей на голове мифической медузы-горгоны. Помнится, что взгляд этой милой крылатой дамы превращал все живое в камень. Какое-то чувство подсказывало Андрею, что и обратные превращения тоже возможны и что с образом змеи ему не раз придется столкнуться в этом путешествии.

Я остановлю тебя, читатель, чтобы сказать, что имена основных героев тебе уже названы, и привлечь внимание к чудеснейшему свойству ума человека — творческому замыслу. Глубоко погруженный в творческий процесс человек уже несет в себе свои создания или открытия в достаточной их полноте, и они лишь «растут» в нем. Писатель весьма неплохо знает характеры своих героев. Но не все перипетии их судеб. Наверное, чтобы не только читателю, но и писателю не было скучно, он, например, может неожиданно толкнуть своих героев в крутой поворот сюжета. У литературных героев должна быть своя собственная судьба, и автор интригует себя и читателей такими поворотами. Помните, у Пушкина: «И даль свободного романа я сквозь магический кристалл еще не ясно различал»?

Вот и посадка в скорый фирменный «Екатеринбург — Санкт-Петербург». Сколько замечательных часов было проведено Андреем на этом маршруте. Правда, уже давненько… Любая туристическая или, скажем, необременительная деловая поездка таит в себе столько впечатлений! Позволим себе вспомнить очаровательную попутчицу в двухместном СВ, прочитанные увлекательные книги или интересных собеседников в тех купе, и как будто становишься чище и… новее!

В дороге нужно было почитать и освежить в памяти написанное о св. Павле. Это была вторая Андреева повесть, и работа над ней захватывала в свое время не на шутку. Была еще первая повесть, названная с известным сарказмом «Повесть врéменных лет», с ударением именно на этом «е». Она была написана в 92-м, в период перехода от недоразвитого социализма к чему-то новому, и была полна язвительности. Андрей после долгих раздумий решил, что в повести «нет света», и не отдал ее даже редактору.

Прошелся по перрону вдоль киосков: минеральная вода, кефир, бутерброды, яблоки, помидоры, влажные салфетки, пара газет. Ну, и хватит, наверное.

Плацкартный вагон, очень демократично. Правда, нижняя полка в середине вагона. Высокая цена на билет оправдывалась появившимися кондиционерами и биотуалетами. Ура! Это победа! Это прорыв! Нет нужды «терпеть нужду» и до, и во время, и после остановки. И ста лет не прошло в России…

Вагон заполнялся постепенно. Вот рядом на боковые места села пожилая пара. Видимо, муж с женой: добродушное внимание друг к другу. Затем на верхние полки в купе пристроились девушка с парнем. Тут не поймешь: вроде вместе, вроде студенты. Может, едут домой после сессии, может, отдыхать по путевке или без оной. Андрею пришла в голову наивная мысль: а что, если Питер сможет составить конкуренцию Турции и Таиланду и приворожить молодых, как его когда-то? Но эти культурологические мечтания быстро рассеялись, как только лексикон молодых людей выдал их приоритеты: пиво, бабки и т. п. Четвертый, мужчина лет пятидесяти, на нижнюю полку. Из непростых «простых». Рысьи острые глаза шукшинских героев, любителей «срезать» в любом разговоре. Да, не хотелось бы этих «Печек-лавочек». Судя по тому, как неспешно, основательно устраивался мужчина, как многозначительно поставил на столик бутылку водки, другую под столик, как развернул обильную закуску, это был военнослужащий в отставке. Андрей предусмотрительно спрятался за газетой.

— Меня зовут Николай, — отрекомендовался сосед.

— Андрей Петрович.

— Давай за знакомство, — Николай налил водки.

— Извините, Николай, не могу и не хочу. Давление, знаете ли, да и поработать с рукописью нужно. — Андрей решительно достал повесть, вооружился ручкой и начал работать.

— Хм, ну и ладно, вечер длинный. — Николай мгновенно выпил один. — Кем работаешь? — налил себе вторую и снова мгновенно выпил.

Просить Николая обращаться на «Вы» в этой ситуации не стоило.

— Преподаватель истории. И вот еще повесть написал.

Эта неосторожность, если не сказать хвастливость, сразу потребовала унизительных оправданий и вранья.