Мальтийский жезл - [14]

— Вы имеете в виду… — наклонился к ней Люсин, заговорщически понизив голос.

— Ну, конечно, лекарства, — подтвердила она. — Сейчас вообще распространилась мода на народную медицину: травы, иглоукалывание, экстрасенсы опять же всякие… Георгию Мартыновичу житья не стало от просьб. Как-то он даже пожаловался, что превращается в знахаря. Вы не представляете себе, как он страдал от столь неожиданной популярности. Она мешала ему работать и жить не меньше, чем интриги завистников и тайных врагов. Но что можно поделать? Ведь у каждого свои недуги. Шеф понимал и жалел людей. Отказывать он не умел. Любой, лишенный ощущения деликатности человек мог вить из него веревки.

— Как вы хорошо сказали: «ощущение деликатности», — проникновенно оценил Люсин. — Ну, а если вернуться к интригам, тайным, опять же по вашему определению, врагам?

— Уголовщина — не наш стиль, — поняла она с полуслова. — В научных кругах приняты несколько иные методы, я бы сказала, более результативные…

— Приблизительно догадываюсь. — Он понимающе опустил веки. — Мне приходилось сталкиваться однажды… Но ведь лишняя информация не повредит? Кто, по-вашему, мог быть заинтересован в… устранении, скажем так, Георгия Мартыновича?

— Увольте меня от подобных вопросов, — Наталья Андриановна упрямо покачала головой. — Недоставало только, чтобы я начала перемывать косточки коллегам! За кого вы меня принимаете?

— Простите, но когда перед тобой полная неизвестность, невольно хватаешься за соломинку.

— Такая соломинка вас не вывезет. Поищите лучше в другом направлении, в других сферах.

— Пусть будет по-вашему, — с готовностью согласился Люсин, досадуя на свою оплошность.

Разве не знал он, что там, где требуется вживание во внутренний мир человека, профессиональный опыт подчас не только не помогает, но даже становится досадной помехой. Привычка хороша, когда работаешь на конвейере. Виртуозная партия требует самозабвения. Каждый раз, как впервые, — высшее напряжение. Слепой полет в неизведанном микрокосме чужой души.

— Вы же сразу схватили главное, — в ее голосе прозвучала нотка упрека. — Нужно прежде всего понять, что заставило Георгия Мартыновича оставить дом. Ненадолго, потому что он наверняка предполагал вскоре вернуться. Чем дольше я над этим думаю, тем большей проникаюсь уверенностью.

— Ну и как по-вашему?

— Не нахожу однозначного ответа.

— И не обязательно. Дайте несколько вариантов.

— Кто-то мог позвонить, — неуверенно, словно вступая на неокрепший лед, предположила она. — Вызвать куда-то… Или прийти без предупреждения, а затем увести с собой. Как вы считаете?

— Вполне здраво, — одобрил Люсин. — Однако с той же степенью достоверности можно предположить и заранее обусловленную встречу. Сейчас не это важно. Все три варианта сводятся к одному: «кто-то». Оттуда, куда эта неведомая для нас фигура увлекла Солитова, он не вернулся. Итак: кто? Вам легче вычислить, чем мне.

— К сожалению, не знаю.

— Вот и получается, Наталья Андриановна, что мы от чего ушли, к тому и пришли. Прямо, в лоб, такие задачки, как правило, не решаются. Неизбежно приходится отталкиваться от каких-то личностных особенностей, особенностей среды. Поэтому вновь взываю к вам: помогите. Мы должны воссоздать обстановку.

— Понимаю.

— Тогда продолжим. — Заметив, что кассета кончается, Люсин перевернул ее на другую сторону. — Сформулируйте, пожалуйста, поточнее, — попросил он, поразмыслив под тихий шелест впустую прокручиваемой пленки, — какой научной проблемой занимался Солитов, какие опыты ставил, что надеялся получить?..

— Проблема у всех нас одна: получение новых биологически активных веществ. Разумеется, каждый в меру сил и способностей ковыряется на своем участке, — уставившись отрешенным взглядом в окно, за которым скучно темнели жестяные крыши и трубы соседних домов, объяснила Наталья Андриановна. — Георгий Мартынович предпочитал свободный поиск. Владея несколькими языками, в том числе обязательной для фармаколога латынью, он вполне, я считаю, естественно обратился к изучению старинной рецептуры. Поразительное чутье исследователя плюс возможности современной аналитической техники позволили ему довольно скоро выделить препарат, эффективно снимающий экстрасистолию…

— Простите, как?

— Восстанавливающий сердечный ритм, одним словом.

— Ясно. А почему он все-таки занялся историческими, так сказать, изысканиями, не знаете?

— В значительной мере собственные недуги. Дело в том, что он прожил очень нелегкую жизнь. Во всех отношениях. Не берусь судить, как все это могло сказаться на состоянии здоровья, но оно, можете поверить, оставляло желать лучшего.

— Желчно-каменная болезнь, почки, немного печень? — слабо улыбнувшись, уточнил Люсин.

— Так вы знаете! — протянула она то ли разочарованно, то ли удивленно, — Значит, уже навели справки. Зачем?

— Пожилой человек ушел и не вернулся. Что прежде всего приходит на ум? Внезапный приступ, и далее в том же роде. Нужно было изучить такую возможность?

— Вы совершенно правы. Я ведь просто так спросила, чтобы понять логику ваших поисков. К. вашему сведению, Владимир Константинович, он начал с того, что вылечился. Знаете мудрую заповедь? «Врачуя, исцелися сам». Георгий Мартынович исцелился. И знаете чем?