Мальтийская звезда - [18]

Аликс сразу почувствовала, что он рядом. Она учуяла исходивший от него теплый яблочный аромат, который напомнил ей о счастливом детстве, проведенном в Бельведере в Италии, Очнувшись от сна, она даже не удивилась, увидев его. Не удивилась она и тому, что ему удалось проникнуть в осажденный замок.

– Падре Гаска, – прошептала она, с трудом выбираясь из-под одеяла из лисьего меха и улыбаясь ему сквозь зыбкий свет факела, который он держал в руке. Огонь в камине потух, и она задрожала. – Я знала, что почтовый голубь долетит до вас. Я молилась Мадонне. Я была уверена, что вы приедете.

– Молиться всегда полезно, но то, что я приеду, – это было и так ясно. Я уже оседлал мула и готовился к отъезду, когда голубь доставил твое письмо. – Он рассмеялся смехом, напоминающим кудахтанье, и все его коричневое от загара лицо расцвело в улыбке. Его улыбка напомнила ей что-то или кого-то, и она нахмурилась, пытаясь вспомнить, но священник заговорил снова, и она потеряла ход мыслей. – Я приехал на своем муле. Ты когда-нибудь слышала, чтобы я передвигался на чем-то другом? Даже когда я сопровождал леди Франческу в Англию, а твою мать в Венгрию, даже и тогда…

Но Аликс, хорошо знавшая этого человека, не могла позволить ему уйти от главной темы, прикрываясь болтовней. Монастырь От-Флер был расположен неподалеку, но на дорогах, ведущих к нему, было полно разбойников, с которыми не могли справиться войска ни герцога, ни Робера. Даже такое духовное лицо, как Гаска де Лоран, не мог проехать по этим дорогам без охраны.

– Вы слышали о том, что здесь случилось? – тихо спросила Аликс.

– Священники всегда первыми узнают об опасности. Слух дошел до нас во время заутрени. Была еще глубокая ночь. Умирающие еще агонизировали, когда мы начали молиться за их бессмертные души.

– Двадцать мертвых, – сердито произнесла Аликс, глядя на огонь. – Все, за исключением двух женщин, из гарнизона. Я могла бы быть среди них. Рыцарь Бригант проследил за тем, чтобы их всех похоронили. Он сделал это сегодня, когда Ланселот де Гини уехал молиться к святой гробнице. Он надеется получить заступничество святого.

– Святого, который пребывает на небесах вот уже две сотни лет и меньше всего подходит для отпущения грехов ныне живущему, – задумчиво прошептал Гаска.

– Де Гини сейчас на вершине власти. Вы слышали, как он собирается поступить с телом Робера?

Священнику не было нужды отвечать. Вместо ответа он дружески похлопал Аликс по плечу. От этого прикосновения на ее глаза навернулись слезы.

«Не дотрагивайтесь до меня! – хотела закричать Аликс. – Не трогайте меня, иначе я рассыплюсь на куски».

Но она, графиня де Мерсье, конечно, не могла закричать. Она не могла позволить себе быть слабой. Она не должна давать волга чувствам, это помешало ей исполнить свой долг. Такого не должно случиться. Никогда. Поэтому, вскочив на ноги, она начала подбрасывать дрова в затухающий огонь.

– Мы все слышали, – прозвучал голос священника у нее за спиной. – До нас дошли слухи, что после дня, проведенного в молитвах, Ланселот де Гини собирается посетить наш монастырь, чтобы просить отпущения грехов. Сейчас тревожные времена, и никто не захочет взять на свою совесть убийство спящего человека, особенно если этот человек высокого ранга. Древние греки верили, что необдуманные поступки часто возвращаются к человеку, который их совершил.

– Сэр Ланселот никогда не был вассалом Робера, – заметила Аликс. – Де Гини служит только одному сюзерену, и этот сюзерен – герцог.

– В самом деле? – спросил священник.

Подняв стул, который упал, когда она вставала, Аликс села на него. Ее руки были грязными от дров, и она вытерла их о свое платье, сшитое из дорогой ткани.

– Странно, что твоей служанки здесь нет, – проговорил Гаска за ее спиной. – Разве она не спит с тобой в твоей комнате?

– Она испугалась, – ответила Аликс, глядя на огонь. – Она знает, что рыцарь де Гини, не разобравшись, убил вместо меня Соланж. Она боялась, что он скоро обнаружит ошибку и убьет ее вместе со мной, поэтому и убежала.

«Прости меня, Софи, но я не могу сказать даже этому доброму человеку, что мы спрятали Иврена. По крайней мере, до тех пор, пока Робер не будет похоронен по-христиански».

– Ланселот де Гини не совершил никакой ошибки, – мягко заметил священник. – Если ты еще жива, моя малышка, – значит, ему это выгодно. Ты говорила с ним?

– Вчера вечером. Я умоляла его отдать мне тело Робера, но он показал себя настоящим варваром. Он сказал, что Робер станет предупреждением для других. Рыцарь де Гини заверил меня, что его тело четвертуют и выставят на крепостных стенах в назидание другим. Он сказал, что Робер предал герцога Бургундского, своего законного лорда, и заслужил такой конец. Но вы, конечно, знаете об этом.

– Наша обязанность знать обо всем, что случается в нашем приходе, – ответил Гаска.

– Робер сделал только то, что считал правильным. Но даже герцог Жан, родной брат Филиппа, не одобрил этого. Он считает, что предать законного короля сродни цареубийству, и это может случиться в Англии, но не во Франции.

– Карл Французский – сумасшедший, и периоды прояснения его сознания становятся все реже. Франция уже не управляется им, ею правит его распутная жена Изабо. – Гаска так глубоко закутался в покрывало из лисьего меха, что из него торчала только его голова с тонзурой. – Нам уже нет нужды шептаться по этому поводу – весь мир это знает.