Малознакомый Ленин - [43]

В данном случае ничего подобного не произошло. «Дашь хлеб, — говорит Великий Инквизитор у Достоевского, — и человек преклонится, ибо ничего нет бесспорнее хлеба». Ленину нужен хлеб (и даже с маслом) и он «преклоняется».

Сравнивая посланное Лениным, а это напечатано в томе XVIII его сочинений, с тем, что появилось в XXVIII томе «Энциклопедического словаря» братьев Гранат (7-е издание), стр. 219–243, можно видеть, что усекновение, произведенное редакцией, весьма значительно. Ленин идет на него. Идет с поспешностью, шлет в Энциклопедию не письмо, а телеграмму «consens», то есть согласен. Его письмо от 4 января 1915 года, вслед за телеграммой посланное секретарю Энциклопедии, — принадлежит к числу весьма интересных документов: «Как ни печально, что редакция выкинула все о тактике (без чего Маркс не есть Маркс), я все же должен был согласиться, ибо против выдвинутого у Вас довода («абсолютно невозможно») ничего не поделаешь»[54].

Не верится, что это пишет Ленин! Выемка из его статьи такова, что после нее Маркс, по его убеждению, перестает быть Марксом и — horribile dictu, на такое кощунство, искажение, фальсификацию Ленин соглашается. Давно ли он писал Горькому, что против искажений марксизма «воевать будем, не щадя живота». Оказывается, что живот-то нужно щадить и ради напитания его идти на большие уступки.

Любопытен при этом маневр хитрого Ленина. Его рука не может святотатственно учинить «цензурную правку» цитат из Маркса, и он подсказывает редакции «Энциклопедического словаря»: если вы сами сделаете эти поправки и ультимативно потребуете от меня их принять, — я их приму.

Ленин не только закрывает глаза, что ею Маркса превратили в «не Маркса», он очень вежливенько сообщает, что с «большим удовольствием» продолжал бы писать для Словаря, и это после того как сделанные им опыты сотрудничества в этом издании ему ясно показывают, что дело сие потребует далеко идущего конформизма. Ну, что же, лиха беда начать, а дальше дело пойдет. Раз без оппортунизма (на языке Ленина это ругательное слово) «абсолютно невозможно», тогда «ничего не поделаешь» — буду конформистом и оппортунистом. «Я позволю себе предложить свои услуги редакции словаря, если есть еще нераспределенные статьи из последующих томов. Я нахожусь сейчас в исключительно хороших условиях по части немецких и французских библиотек, которыми могу пользоваться в Берне»[55], и в исключительно дурных условиях по части работы литературной вообще. Поэтому с большим удовольствием взял бы на себя статьи по вопросам политической экономии, политики, рабочего движения, философии и др.».

Этим Ленин не ограничивается. Он хотел бы, чтобы в Энциклопедии дали работу и его жене, а так как имя писательницы Крупской никому не известно, он рекомендует ее: «Моя жена, под именем Н. Крупской, писала по педагогике в «Русской Школе» и «Свободном Воспитании», занималась особенно вопросом о трудовой школе и изучением старых классиков педагогики. Она охотно взяла бы на себя статьи по этим вопросам».

Ссылка на старых классиков педагогии, вроде Песталоцци, имела целью произвести впечатление на либеральных издателей Энциклопедического словаря братьев Гранат — и не произвела. На предложение Ленина редакция Словаря ничего не ответила…

С просьбой оказать содействие в получении заработка стучится Ленин к М. Горькому, совершенно не обращая внимания на то, что тот в это время от него резко отшатнулся.

На отношениях этих двух лиц, не вдаваясь в подробности, нужно непременно остановиться.

Горький уже с 1897 года участвовал в левых и марксистских изданиях, но лишь с 1899 года, после того как он написал роман «Фома Гордеев» и, отходя от анархических идей, склонился к марксизму, его произведения стали привлекать внимание Ленина. Появившуюся в 1901 году в журнале «Жизнь» и имевшую огромный отклик пламенную поэму Горького о «Буревестнике» («Пусть сильнее грянет буря!») Ленин называл «великолепной прокламацией» и сугубо рекомендовал ее распространять. Особое впечатление произвел на Ленина роман Горького «Мать», а с ним он познакомился еще в рукописи. Эта вещь, по мнению Ленина, дала Горькому право на титул «пролетарского художника». Горький уехал из России в 1906 году, Ленин (у него было только одно короткое свидание с Горьким) не имел возможности с ним ближе познакомиться в бытность свою в Петербурге и в Финляндии. Их первая встреча с длительными разговорами произошла сначала в Германии, а потом в апреле 1907 года в Лондоне во время V съезда партии, куда Ленин пригласил Горького в качестве почетного гостя с совещательным голосом.

От этой встречи у Горького осталось несколько комичное впечатление. Ленин, придя к Горькому в гостиницу, после нескольких приветственных слов, быстро подошел к кровати и молча начал шарить рукой под подушкой, одеялом, простынями. «Я стоял, — рассказывал позднее автору этих строк М. Горький, — чурбаном, абсолютно не понимая, что делает и для чего это делает Ленин. Не с ума ли он сошел? Слава Аллаху, мое смущение и недоумение быстро окончилось: Ленин, подойдя ко мне, объяснил, что в Лондоне климат очень сырой, даже летом, и нужно тщательно следить, чтобы постельное белье не было влажным. Это очень опасно и вредно для лиц, как я — Горький — с больными легкими. А мне-де нужно теперь особенно беречься: написав роман «Мать», вещь крайне полезную для русских рабочих и возбуждающую их волю к решительной борьбе с самодержавием, я тем самым засвидетельствовал, что революция вправе ожидать от меня в будущем продолжения подобного творчества. За такой комплимент я, конечно, Ленина поблагодарил. Только, сознаюсь, немного досадно стало. Хорош или худ роман — не мне судить. Кончая писать, я почти всегда остаюсь недоволен тем, что написал. Все-таки мне казалось, что мою работу не годится сводить к комитетской прокламации, призывающей на штурм самодержавия. В моем романе я ведь старался подойти не только к политическим, но и большим моральным проблемам»