Малой. Книга третья - [20]

— Обвиняемые в ереси, — постарался громко и уверенно произнести я, встав со своего кресла, — хочет кто-то из вас что-нибудь сказать?

Родственники синхронно переглянулись и тогда ко мне обратился один из обвиняемых мужчин, — Ваша честь. Мы, простые хранители Истины, давно заметили, что при переписи скрижалей многие старшие, да и высшие братья, намеренно или нет искажают слово Истины Отца нашего. Собрав весь материал мы обратились в наш суд Истины при монастыре. Но каково было наше изумление, когда младший инквизитор суда Истины не стал слушать нас, а обвинил в сокрытии интереса к небесным скрижалям нашего Отца и распространении явной ереси. Собранные нами материалы он даже не посмотрел и заявил, что старшие, а тем паче высшие братья хранителей Истины, не могут ошибаться. И вот мы здесь, Ваша честь. Мы готовы представить Вам доказательства нашей невиновности. Мы хотим сказать, что слово Истины видно всегда. Ибо так завещал наш Отец. Так не дайте жрецам и братьям извратить слово Отца.

Когда обвиняемый закончил своё выступление, в зале настала тишина. Люди начали пугливо озираться и перешёптываться. Постепенно их тихий шёпот перешёл в громкие крики.

— Они враги Отца нашего! — особо сильно надрывался обвинитель, не замечая, что своей слюной он забрызгал находящихся рядом граждан. — Их нельзя отправлять на перерождение! Они порождение ереси! Только вечная жизнь во благо нашей истины спасёт их гнилые души.

Люди в зале кричали всё громче и громче, никто никого не слушал. Некоторые, словно манекены или старые декорации, продолжали исполнять единожды выученные роли. И всё же я видел, что все присутствующие на заседании суда испугались по-настоящему. Слова обвиняемых не понравились никому. Привычный спектакль был сорван и мне необходимо остановить это неистовое судилище.

— Граждане! — изо всех сил выкрикнул я. — Во имя Отца нашего, немедленно замолчите.

Народ начал отходить от шока, крики звучали всё тише. Оказалось, что в зале лежат без сознания несколько человек.

— Кто произнесёт сейчас хоть одно слово, будет считаться поборником ереси! — я пытался громкими фразами утихомирить находящихся в зале.

Вот тут-то все действительно замолчали и начали с подозрением коситься друг на друга, словно отыскивая в своих рядах поборников ереси.

— Я, Инквизитор Равновесия, верховный судья добродетели и окончательной истины Верховного суда Истины выслушал все стороны и постановляю: обвиняемых в ереси оправдать. Подготовить и передать лично мне все имеющиеся у обвиняемых сведения, материалы, касающиеся искажения слова Истины Отца нашего. Перевести обвиняемых в обитель инквизиции. Окончательный приговор по этому делу будет вынесен мною после изучения всех представленных данных.

Наверное, граждане этой сумасбродной империи никогда не были на таком странном заседании суда. Некоторые стояли и глупо улыбались. Да что о них говорить! Даже наши обвиняемые уставились на меня так, словно я и есть их Отец. Видимо, моё решение и приговор был настолько нетипичными для этого мира, что разум этих людей отказывался принять его.

— Увести их, — деловито произнёс я. — Давайте, кто там у нас следующий.

Люди оказались и не манекенами вовсе. Они стряхнули оцепенение и начали приходить в себя. Упавшим в обморок уже оказывали помощь. Однако все старательно отводили взгляды друг от друга, словно панически боялись увидеть нечто страшное.

Мой помощник, а может секретарь, прекратил лихорадочно перекладывать на столе документы. Он посмотрел на меня умоляюще и громко произнёс: — Внимание, граждане Истинной Империи Справедливости. Слушается следующее дело.

В зал привели пожилого человека, также закованного в тяжеленые железяки. Он подслеповато щурился на окружающих и шёл медленно, подволакивая левую ногу. Правая рука и часть кисти левой руки были туго перетянуты белой материей, на поверхности которой проступала кровь.

— Перед вами, — продолжил секретарь, — бывший добропорядочный гражданин нашей славной империи. В прошлом он много лет руководил строительными работами, связанными с прокладкой каналов и укреплением берегов водоёмов. Но в одночасье он изменил своей вере в Отца нашего. Когда случилось наводнение и управляющему Верховным Каноном понадобились гарантии личной безопасности этот бывший добропорядочный гражданин не только не дал необходимых гарантий, но поступил противоположным образом. Своим мерзким и отвратительным решением под страхом отлучения от благих работ, он заставил своих подчинённых полностью открыть вентиль сброса воды. Случилось страшное и непоправимое. Из-за столь вопиющего поступка любимый сад нашего высокочтимого Управляющего безвозвратно утрачен. Вам слово, брат Ванекурен.

Вперёд вышел тот же самый обвинитель, покосился на меня и произнёс: — Мерзость этого низменного поступка нельзя оправдать. Однако тяжесть деяния увеличивается, потому что обвиняемый отказывается признать себя виновным в совершённом преступлении. Ваша честь Инквизитор Равновесия. Я, старший трактователь Истины, брат Ванекурен, прошу Вас приговорить подсудимого к жизни. Моё слово сказано.

Теперь пришло время выступить защитнику. Он сразу начал свою пламенную речь: — Ваша честь. Граждане нашей свободной и процветающей империи. Этот старый мастер, несомненно, виновен. Но я хочу пояснить вам мотивы его поступка. Как вы видите, мастер очень стар и уже давно хотел уйти за кромку жизни. Но он не завершил до конца свои обязанности по благозвучию произношения вечерних молитв. Его не оправдывает даже то, что у него нет зубов. Как говорят наши старцы: не можешь говорить ртом, говори сердцем. А наш мастер не сумел ни того ни другого. Конечно, он мог сохранить великолепный сад управляющего Верховным Каноном. Так ведь нет! Этот недоумок, потеряв память и совесть, пренебрёг своим долгом и открыл злосчастный вентиль. Он говорил потом в своё оправдание, что таким образом хотел избежать страшной аварии и не допустить затопления близлежащей деревеньки. Каков наглец! И всё же нельзя забывать его многолетний честный труд. Ваша честь. Я прошу Вас смилостивиться над этим убогим и даровать ему счастье смерти. Моё слово сказано.