Малороссийская проза - [243]

……………….

И проч., и проч. Кончилось на том, что пойманный разбойник из нововозникавшей шайки ушел. Жена городничего с упустивших не оставила взыскать по своему усмотрению. Не пощадила и квартального за слабый присмотр: обобрала все, что тот за полгода службы собрал. Не переставала жалеть, что не успела выспросить, где они скрывают свои награбленные вещи. Хвалилась, однако ж, что она его везде узнает, и лишь бы поймался, выпытает своим манером у него все.

Городничий же при всяком случае и обстоятельстве ходил по комнате и насвистывал песню.

Муж и жена Долбины в своей деревне; муж занимается счетами с приказчиком, жена заботится о приготовлении чая. Октябрьский вечер, пасмурный и сырой.

Слуга (входит к Долбину и докладывает). Приехал, сударь, гость и с ним верховых человека четыре.

Долбин. Конечно, кто из соседей заехали по незнанию. И наверно, охотники. Очень кстати. Подай огня в гостиную и доложи барыне. (Сам выходит и встречает гостя, не знакомого ему.) Позвольте узнать, кого имею удовольствие принять у себя на новоселье?

Гость. Извините мою невежливость и наносимое вам беспокойство. Я здешнего уезда помещик, отставной поручик Бурьяновский. Возвращаясь из города в свою деревню, рассудил, чтоб покойнее провести ночь, остановиться, с дозволения управителя, в доме. Я вовсе не знал о приезде вашем, иначе бы ни за что не обеспокоил вас…

Долбин. Помилуйте; я рад случаю, доставившему мне при первом случае такое приятное знакомство. Покорно прошу пожаловать… (Входят в гостиную. Долбин о чем-то беспокоится и тихомолком отдает приказания людям своим, рассылая их одного за другим.)

Гость. Как я вижу, так я вас обеспокоил своим наездом.

Долбин. Уверяю вас, ни малейше. Я приказываю насчет помещения и угощения людей ваших.

Гость. Извините меня, если я вас отягощаю ими; но провожатые и вооруженные в теперешнем случае необходимы.

Долбин. Отчего же это?

Гость. Неужели вы ничего не знаете?

Долбин. Я не имел к тому времени. Купив эту деревню и быв задержан в Москве, я послал приказчика принять имение, а сам с женою только сегодня утром приехал и кое-как успел расположиться. Вот почему не успел ничего узнать, о чем изволите говорить…

Гость. Так, может быть, я и потревожу вас своим рассказом. Весь уезд – или, точно, весь край наш – в страшной тревоге. Все вооружены, все на страже. У нас запорожцы частенько пошаливали, грабили помещиков и проявляющихся тиранили и даже умерщвляли; но все это проказничали так называемые «гайдамаки, харцызы», являвшиеся в разных местах и потом скрывавшиеся из наших мест. Теперь же явилась сильная партия, в короткое время составившаяся или нахлынувшая откуда, неизвестно ничего, и, обращаясь все в наших местах, наводит ужас всем помещикам. Не далее как третьего дня наехали к одному помещику, забрали все, что могли, впрочем, даже не ударив никого. Под заграбленные вещи взяли у помещика фуры и волов; а после нескольких дней, в одно утро, все фуры и волы найдены близ двора помещичьего и деньги с запискою, что уплачивается за столько-то дней работы волами.

Долбин. Так вот отчего пред вечером, незадолго до приезда вашего, я увидел, что человек десять с дубинами приведены приказчиком во двор. На вопрос мой он сказал, что это ночные сторожа. Я приказал отпустить их, а он, покачав головою, сказал: «Напрасно, сударь. К ночи нельзя рассказать вам всего; пусть до утра. Тогда вы одобрите мои распоряжения!» Все это я оставил без внимания. Так вот какие чудеса происходят у вас! А я полагал, что в Малороссии – тут-то и житье. С такими мыслями всегда искал случая в здешних местах купить имение.

Вошла хозяйка; гость рекомендовался; пили чай, говорили о всем, о выгодах различных имений, о хозяйственных заведениях в тех местах и пр. Г-же Долбиной очень нравилось местоположение новой их деревни; рассказывала о будущих своих заведениях, и, наконец, речь склонилась опять на разбойников. Узнав о существовании их в сих местах, г-жа Долбина испугалась крепко. Муж начал успокаивать, обещевая сформировать целую роту гарнизона, вооружить всех крестьян и не допустить напасть на себя.

Гость. Вам вовсе нечего опасаться, они не придут к вам. Странно очень, что они нападают только на таких, о ком идет худая молва. В одном селении жили два помещика. К одному из них, о котором говорили очень дурно, нагрянули разбойники. Управившись там по своему желанию, возвращались мимо другого. Увидев его среди двора, с небольшим числом людей приготовившегося к обороне, разбойники сказали ему: «Не бойся ничего, ты добрый пан. Мы тебя не тронем: иди в дом и успокой свою панью и деточек». И в самом деле, прошли мимо, не сделав ему ничего, как, напротив, соседа его обобрали и сверх того сделали ему чувствительное наставление.

Долбин. Это странно! Берет ли начальство меры к истреблению такого зла?

Гость. Вам известно, что с открытием наместничеств введен только порядок и что благодетельные меры правительства не всеми поняты, да и сами исполнители не по всем частям еще готовы у нас; а потому действия по некоторым предметам идут слабо, как это нередко случается при введении нового устройства. Притом же суеверный простой народ распускает ужасные нелепости об этой шайке. Надобно вам знать, что за несколько лет явился какой-то шалун, по прозванию Гаркуша. Собрал небольшую шайку, ходил с нею открыто, проповедывал какие-то странные идеи. Его очень скоро схватили и упрятали в Сибирь. Теперь действующая у нас шайка распускает слухи, что будто этот самый Гаркуша вырвался из Сибири и атаманствует над ними. В самом деле, они при действиях своих всегда кричат: «Батько Гаркуша так приказал». Впрочем, собирали толпы мужиков, вооружали их и намеревались выступать против разбойников. Тут шайка совершенно исчезала, а проявлялась очень скоро в другом уезде, подалее от прежних действий. Надобно правду сказать, не слышно, чтобы эти разбойники кого убивали, тиранили или зажигали где; они только грабят, а у иного оставят что-нибудь для прожития. В нашем же уезде как-то необыкновенно долго гостит эта шайка, о местопребывании коей при всех усиленных стараниях не могут никак узнать. Их нет нигде, а являются везде. Может быть, и выдумывают, но только уверяют, что атаман их, называющийся Гаркушей, является в разных видах. Вечером, при холодной, ненастной погоде, вот как теперь, к кому-либо из помещиков въедет военный чиновник, купец с товарами или мимо проезжающий чиновник и просит укрыть его в предостережение от разбойников. Ему дают убежище, а ночью, когда в доме все обеспечивались, странник впускал товарищей и в благодарность за гостеприимство ограбливал добродушных хозяев.