Малоизвестная история Малой Руси - [45]

Сколько же было таких, о ком собрать сведений не удалось? А сколько тех, кто в армии УНР не служил? Ведь не секрет, что большинство малорусов (украинцев) Центральную Раду и петлюровщину не поддерживали. К тому же Тинченко намеренно не включил в свой справочник более 1500 генералов и старших офицеров гетманской Украины, поскольку «в основном они были враждебны идее Украинской Державы и почти все потом очутились или в руках белогвардейцев или в Красной армии». Среди них тоже, наверное, были выходцы из крестьян. Их биографии — это, наверное, и есть самый убедительный ответ на вопрос, вынесенный в заголовок.

Геноцид, оставшийся неизвестным (1914–1917)

«Прошлое не является полем, по которому ходят только историки и археологи, чтобы собрать остатки старины и спрятать их в музей. Нет, оно простирает свою руку над нами» — писал еще сто лет назад видный литературный критик Мыкола Евшан (Николай Федюшка). И тут с ним трудно не согласиться. Только вот замечаем мы эту нависшую над нами руку не всегда. Потому что само прошлое знаем недостаточно. А без этого знания невозможно дать ответ на многие актуальные ныне вопросы. Например на такой: «Почему идеология «украинского буржуазного национализма» (употребим здесь термин советской эпохи) наиболее распространена в Галиции?». Казалось бы, на галичан не распространялись ни решения Переяславской Рады, ни пресловутые Валуевский циркуляр и Эмский указ (о которых нагромождены буквально горы лжи). Не затронул Галицию и голод 1933 года. Но именно выходцы из этого региона громче всех жалуются на «почти 350-летнее московское иго», «насильственную русификацию», «сталинский голодомор». И наоборот, жители областей дольше всего пребывавших «под игом» (и, значит, больше других «настрадавшиеся») настроены, в основном, пророссийски. В чем же причина столь загадочного явления? Разгадку следует искать в прошлом.

Русь подъяремная

Трудно даже представить, но еще в конце XIX — начале XX веков коренное население Галиции, находившейся тогда в составе Австро-Венгрии, в национальном отношении не отделялось от великорусов. Галичане считали себя частью единой русской нации, проживавшей на пространстве «от Карпат до Камчатки». (Подобно тому, как, несмотря на этнографические различия, считали себя единой нацией немцы Верхней и Нижней Германии, французы Северной и Южной Франции, поляки Великой и Малой Польши и т. д.). «Как славянин не могу в Москве не видеть русских людей, — отмечал крупнейший на то время галицкий писатель Иоанн Наумович (сознательно замалчиваемый сегодня). — Хотя я малорусин, а там живут великорусы; хотя у меня выговор малорусский, а у них великорусский, но и я русский, и они русские». Свою землю народ в Галиции называл Русью подъяремной (т. е. находящейся под ярмом) и втайне надеялся, что придет время, когда войско русского царя освободит этот край и воссоединит его с Русью державной — Российской Империей. Соответственно и русский язык воспринимался тут как родной. На нем творили местные литераторы, выходили газеты и журналы, издавались книги.

Разумеется, такое положение не нравилось австрийскому правительству. Оно отчаянно пыталось подавить галицкое «москвофильство» (так неприятели называли русское движение). Но все было тщетно. Власти запрещали изучение в школах русского языка — ученики стали учить его самостоятельно. Австрийские чиновники под надуманными предлогами закрывали галицко-русские организации. Но вместо закрытых обществ население основывало другие. Активистов русского движения объявляли «российскими шпионами» и арестовывали. Однако репрессии только усиливали антиавстрийские и пророссийские настроения.

Большую надежду возлагали в Вене на так называемое украинофильство, которое пытались противопоставить «москвофильству». Украинофилы отрицали национальное единство малорусов (украинцев) с великорусами и, главное, пропагандировали ненависть к России, что вполне устраивало австрийских политиков. Для распространения украинофильской идеологии («украинской национальной идеи»), правительство стремилось назначать ее приверженцев учителями в галицкие школы, священниками в тамошние приходы. При выборах в австрийский парламент и местный сейм кандидаты от украинофильских партий пользовались поддержкой властей — вплоть до откровенной подтасовки результатов (сейчас это назвали бы использованием админресурса). Крестьянские кооперативы, руководимые украинофилами, получали субсидии от государства. Выделялись из госбюджета средства и на деятельность политических организаций украинофилов. И, конечно же, не оставалась в стороне полиция. «Блюстители порядка» подстрекали украинофилов к налетам на «москвофильские» села, разгромам помещений, где располагались «москвофильские» общества, избиениям наиболее активных «москвофилов». Такие преступления, как правило, оставались «не раскрытыми», хотя следователям прекрасно были известны личности преступников.

Нельзя сказать, чтобы методы, с помощью которых насаждалось в крае украинофильство, совсем не давали результатов. Численность украинофильских организаций росла. Однако это был чисто внешний успех. В украинофилы записывались либо люди недалекие, обманутые правительственной пропагандой, либо те, кто руководствовался карьеристскими соображениями и материальной выгодой. Большинство же галичан продолжало придерживаться русских убеждений, хотя, опасаясь репрессий, открыто заявлять о своих взглядах решались далеко не все. Так продолжалось до 1914 года.