Малодые гости, или План мистера Солтины - [13]

Оригинал написан карандашом в прочном маленьком блокноте (двухпенсовом), и пролежал долгие годы, поскольку писательница, которой в ту пору было девять лет, сейчас взрослая женщина. В том невзрачном блокноте он ожидал, будто пересыпанный лавандой, спасения от издателя, проезжающего неторной дорогой; и вот он здесь, наконец, и ни капли не страшится, что в наши дни может показаться "викторианским". Собственно, если изображение Высшего Света в нем правильно (да и как можно сомневаться, автор всегда непоколебимо уверен в точности фактов), тогдашний уклад жизни был по меньшей мере необычный. Даже высокопоставленные исторические личности чуждались условностей, вроде короля Эдуарда, изображенного с исключительной теплотой, наверное, лучший из его портретов, когда он появляется на "раскошном приеме" в "маленькой но дорогой короне", а затем ускользает полакомиться мороженым. Особенно заметно, что мы зря представляли себе юную викторианскую леди робкой и застенчивой, не в пример нынешним девушкам. Героиня, Этель, обворожительное создание, не упускает возможности повеселиться в мужском обществе, но ей более не удастся шагать по жизни столь же беспечно, не привлекая внимание разных придир. "Дуэнья", кажется, чуть ли не единственное утонченное слово, отсутствующие в словаре нашей писательницы.

Женщина, в которую она выросла, уже упомянутая "держательница копирайта", сообщила мне кое-какие подробности о бывшей девочке, кажется, даже с некоторым страхом перед ней. Наверное, и мы бы опасались (хотя и гордились тоже), будь это наш портрет, и нам пришлось бы объяснять, почему мы когда-то так высоко себя ставили.

Помимо улыбочки на лице, все, что я смог о ней разузнать: она происходила из небольшой семьи в сельской местности, где придумывали собственные игры, прятались от гувернантки и не обращали внимания на прочих. Она читала все, что попадалось, включая, как очевидно по контексту, взрослые романы того времени. "Я обожала писать и, бывало, молилась о плохой погоде, чтобы не гулять, а сидеть дома и сочинять". Ее мать пила утренний чай в постели; иногда в доме появлялись гости и вели разговоры о событиях в высшем свете; упоминали такие места как Хэмптон-Корт, театр "Гейети" и выставочный зал Кристал-Палас ("Хрустальный дворец"). Вот практически все, что теперь сохранилось в памяти, но тогда для сияющей девочки оказалось достаточно. Пососав минутку палец (чистый домысел), она села за свой великолепный рассказ.

"Ее мать пила утренний чай в постели". Многие авторы проходили через это, но все до единого упустили скрытые возможности, пока не появилась наша юная леди. Ее он приводил в трепет; и чай в постели наконец-то занял подобающее место в литературе. "Мистер Солтина проснулся чютачку рано поутру и был поражен и восхищен что лакей Хорэс входит с чашкой чая. Спасибо милейший сказал мистер Солтина повернувшись в раскошной кровати. Мистер Кларк почти закончил принимать ванну сэр обйавил Хорэс я с удавольствием наполню ее для вас если пожилаете. Да пожалуй согласился мистер Солтина решив что идея и в правду отличная". Мистер Солтина искусно скрывает свои чувства, но, как только остается один, мчится к дверям Этель: "Знаешь похвастался мистер Солтина я толькошто пил чай в постели".

"Иногда в доме появлялись гости". Ничего особенного с нашей точки зрения, но как внимательно, должно быть, та девочка их изучала; представив себе, что она успевала узнать до того, как "экипаш" увозил их назад на станцию, вы больше не осмелитесь провести уик-энд в доме, где может скрываться девятилетняя романистка. Я уверен: когда спальня пустела, девочка прокрадывалась внутрь, все рассматривала и оценивала. Особенно ее привлекали мелочи на туалетном столике, включая маленькую коробочку с красноватым порошочком, и она не прекращала наблюдать, пока не ловила вас на том, как вы наносите его на щеки. Этот порошочек, в ее записи "руммяна", немного вскружил ей голову, и он сопутствует Этель в путешествиях с грандиозным эффектом. Например, она не забывает его нанести перед тем, как ей сделают предложение; а его первое появление оправдывается словами, которые впредь должны пригодиться в любом будуаре. "Мне надо нарумяницца сказала Этель а то я бледная потомушто в доме ужасная канализация".

Читатели заметят, как комнаты в Хэмптон-Корте стали "апортаментами" в "Хрустальном Дворце", и как отель "Гейети" возник из театра "Гейети", со многими весьма приятными изменениями. Романист возьмет сюжет за образец своей будущей работы. Как бесподобно, например, писательница сразу ныряет в повествование. Как изощренно она все время держит нас в напряжении, перепрыгивая к мистеру Солтине, когда мы дрожим за Этель, и возвращаясь к Этель, как только мы забеспокоимся о мистере Солтине. Девятилетняя писательница постоянно кокетничает со своими читателями. Ее память — настоящая золотая жила, и стоит ей копнуть (склонив голову к плечу и высунув язык), как на нас обрушивается град самородков. Вероятно, редко встречаются романисты, знающие своих персонажей так глубоко, как она знает мистера Солтину. Первая же строчка обрисовывает его на века: "Мистер Солтина был пожилой мущина 42 лет и аххотно приглашал людей в гости". На следующей странице мистер Солтина рисует трогательный автопортрет, отвечая на приглашение в письме: "Надеюсь мне у тебя понравицца. Люблю копацца в саду еще неравнодушен к дамам если они приятные такова моя натура. Я не совсем джентельмен но это небросаецца в глаза и тут уж горю непоможешь". "Когда наступило утро отйезда мистер Солтина не стал есть ийцо на завтрак чтобы не поплохело в дороге". Со своей стороны, я обожаю мистера Солтину, в котором есть что-то от Гамлета; мне до самого конца хотелось, чтобы Этель осчастливила его, хотя и без особой надежды — после того, как прочитал описание ног Бернарда Кларка.