Маленков. Третий вождь Страны Советов - [13]

Сейчас некоторые «властители дум» договариваются до того, что если бы к власти пришел Троцкий, в России наступили бы прекрасные времена подлинной демократии. Ссылаются на какие-то необычайные таланты Льва Давидовича. Хотя в действительности под его руководством страна и русский народ в считанные годы потерпели бы полный крах. Ведь он призывал к мировой революции. В этом всемирном пожаре русскому народу была определена роль основного «горючего материала», средства для достижения Троцким и тем, кто стоял за ним, мирового господства.

Так что вопрос был не столько в личных достоинствах и недостатках определенного руководителя, а в их программах, намеченных ими генеральных линиях развития общества. Сталин ориентировался на строительство социализма в одной стране. Вдобавок, по деловым качествам, а не по ораторским способностям, он явно превосходил Троцкого.

Не случайно, а вполне закономерно и продуманно делегаты следующего съезда партии, которых ознакомили с «политическим завещанием» Ленина, оставили Сталина на посту Генерального секретаря партии. Решение было совершенно верным. Анализируя последующие события, можно лишь удивляться столь верному выбору. Партия и страна были спасены от раскола и развала. Открылся путь к созданию великой державы.

Для наших целей наиболее целесообразно обратиться к свидетельству людей, непосредственно знавших Сталина, общавшихся с ним. Но тут убеждаешься, что никаких сложностей не возникает. Сталкиваешься с удивительным единодушием.

Практически все свидетельства (за исключением М. Джиласа, который резко переменил свое мнение с изменением политической конъюнктуры) говорят в пользу Сталина. При этом можно сослаться на врагов народной демократии (типа Черчилля), выдающихся полководцев, инженеров, писателей, мыслителей. Но я хочу напомнить высказывания И. А. Бенедиктова, который с 1938 по 1958 год занимал руководящие посты в наркомате и министерстве сельского хозяйства СССР (обширные интервью с ним опубликовал журналист В. Литов). Ведь эта отрасль народного хозяйства у нас была одной из наиболее проблематичной, трудной.

По словам Бенедиктова, именно благодаря сталинской системе к концу 50-х годов «Советский Союз был самой динамичной в экономическом и социальном отношении страной мира. Страной, уверенно сокращавшей свое, казалось бы, непреодолимое отставание от ведущих капиталистических держав, а по некоторым ключевым направлениям научно-технического прогресса вырвавшейся вперед… Ошибаются те, кто думает, что мы добились всего этого за счет экстенсивных, количественных факторов. В 30-е, 40-е, да и 50-е годы упор, как в промышленности, так и в сельском хозяйстве, делался не на количество, а на качество; ключевыми, решающими показателями были рост производительности труда за счет внедрения новой техники и снижение себестоимости продукции».

Кто-то предположит, что таково мнение «сталинского кадра», не желающего признавать недостатки системы, в которой он работал. Но, внимательно ознакомившись с его суждениями, нетрудно заметить: рассуждает умный, честный и компетентный человек, которых в нынешнем руководстве страны нет. А его «путь наверх» был так своеобразен, что заслуживает подробного рассказа. Этот яркий пример показывает, в частности, атмосферу 1937 года, когда Сталин перешел к жестокой «чистке» партийного и государственного аппарата от троцкистов и прочих оппортунистов.

Тогда Бенедиктов занимал руководящий пост в Наркомате совхозов РСФСР. Его неожиданно вызвали в НКВД. Там следователь, вежливо поздоровавшись, спросил его мнение о двух его друзьях и сотрудниках.

— Отличные специалисты и честные, преданные делу партии, товарищу Сталину коммунисты.

— Вы уверены в этом?

— Абсолютно, ручаюсь за них так же, как и за себя.

— Тогда ознакомьтесь с этим документом, — протянул ему следователь несколько листков бумаги.

Это было заявление о «вредительской деятельности в наркомате Бенедиктова И. А.» Там перечислялись ошибки в руководстве отраслью, которые квалифицировались как подрывная деятельность по заданию германской разведки (Бенедиктову приходилось закупать там технику), а также отдельные предосудительные высказывания в узком кругу. Подписали донос трое. Один — известный в наркомате кляузник (позже он был осужден за клевету и, по-видимому, выставлял себя жертвой сталинских репрессий). А двое других — те самые его друзья, о которых он только что отозвался как о людях честных, идейных.

— Что вы можете сказать по поводу этого заявления? — спросил следователь.

Бенедиктов признался, что факты верны, но это были его ошибки, а не вредительство. А от своей характеристики двух «подписантов» он не отказался. На что следователь ответил:

— Это хорошо, что вы не топите своих друзей. Так, увы, поступают далеко не все. Я, конечно, навел кое-какие справки о вас — они неплохие… А вот о ваших друзьях, «честных коммунистах», отзываются плохо… Понимаю, вам сейчас сложно, но отчаиваться не надо — к определенному выводу мы пока не пришли.

На том и расстались. Дома Иван Александрович понял, что его мнимые друзья, неплохие специалисты, завидовали его более высокой должности. Но от этого было не легче. Ведь расследуется его дело как врага народа!