Маленькое кафе в Копенгагене - [17]

– Пардон, ребята, мне надо пробежаться до сортира, – объявил Конрад, поднимаясь со своего места. Я выбралась в проход, Бенедикт последовал за мной. Стоя у него за спиной, я почувствовала свежий аромат, что и в тот вечер. Запах вызвал живые воспоминания о всех подробностях нашего игристого, как шампанское, флирта.

Я невольно уставилась на его аккуратно подстриженный затылок, борясь с безумным желанием погладить золотистые волоски на шее. Слава богу, в тот вечер я не поддалась порывам и не натворила глупостей. Хватило ума вовремя унести ноги, пока дело не зашло слишком далеко. А уж что могло бы случиться, не зазвони у него тогда мобильник… Присяжные так и не смогли прийти к единому мнению на этот счет. Так, минутная слабость, ничего не значащая. Слишком много шампанского, двое незнакомцев, бравада. И нечего вкладывать в эту ерунду глубокий смысл, его там не было. Случайная связь, интрижка, которая, к счастью, не состоялась.

К сожалению, некоторые отделы моего мозга не соглашались с такой трактовкой. И потому, когда Бенедикт обернулся ко мне, что-то внутри меня перевернулось. Кажется, я приоткрыла рот и, возможно, даже прерывисто вздохнула, встретившись взглядом с его холодными серо-голубыми глазами. Этот тип мне не нравится, он мне вообще неприятен – только и умеет, что орать, скандалист несчастный. Так почему же сердце пустилось в пляс и прошлось в зажигательном фанданго, будто я никогда не видела симпатичного мужика? Нет, ну серьезно, он грубиян, невежа, кошмарный тип. Он даже не хорош собой. Не особо хорош. Хотя, вообще-то, чертовски хорош. Неплохие плечи. Глаза. Лицо. Интересное лицо, какое-то идеальное даже. Заметьте, не красивое до умопомрачения, а просто правильное. Ладно, признаю, он был красив до умопомрачения. Но это еще ничего не значило.

Он моргнул, и на секунду мы снова перенеслись на тот балкон Большого зала, я будто вибрировала в ожидании чего-то. Память неизвестно зачем напомнила мне о драматичном мгновении, когда он коснулся моей спины.

Я оцепенела, потом вздохнула.

– Все в порядке? – спросила я у него любезно – настоящая профессионалка.

В ответ он поджал губы.

– Нет, – и посмотрел на наручные часы. – Сейчас я должен сидеть за столом и работать над интервью. Вместо этого я здесь, в двадцати тысячах футов над землей, с компанией людей, с которыми не имею ничего общего, – тут он пробуравил меня особо злобным взглядом, – оторванный от дома на целую неделю.

Бабочки, порхавшие в моем животе, умерли. Секундного взгляда хватило, чтобы заметить недовольство на его лице.

– Послушайте, Бенедикт…

– Бен.

Ну нет. Бен – это тот обольстительный, ироничный джентльмен в смокинге. Бенедикт – злобный Капитан Ворчун, и справиться с ним мне под силу.

– Мы можем долго ходить вокруг да около. Вы не хотите здесь быть и бла-бла-бла. Но приходится признать – вы здесь. Можно и дальше жалеть себя, быть несносным и ничего не вынести из поездки. А можно расслабиться и получить удовольствие.

Справа от меня женщина подняла голову – она явно наслаждалась спектаклем и старалась не упустить ни слова.

– А еще, – угрюмо улыбнулся он, – я могу развлекаться в Копенгагене за ваш счет, но писать свои статьи.

– Можно и так, – согласилась я, – хотя это было бы немного неэтично, вы не находите?

– Неэтично. Это вы мне? После того, как натравили на меня Докинса. Сдается мне, что это вам необходимо как следует поработать над своей этикой.

Я опустила голову. Возможно, в этом он и прав – самую чуточку.

– Схожу-ка и я в туалет, воспользуюсь возможностью.

Две стюардессы, которые медленно везли по проходу тележку с напитками, проводили его оценивающими взглядами.

Чтобы не загораживать им путь, я села на свое место и открыла новенький путеводитель по Копенгагену. Но сосредоточиться на чтении не могла. Тоненькая книжица была переполнена полезными сведениями. Я старалась вникнуть в написанное, но чем дольше читала, тем скучнее мне становилось. А может, голова просто была занята другими мыслями. От нечего делать я заглянула в кроссворд Бена… простите, Бенедикта.

Пару слов он уже вписал, негусто. Меня заинтересовал другой вопрос: Никакой рыжий хвост не заметет след, оставленный ею в киноиндустрии XX (4).

Одна буква уже была вписана, причем первая, что и дало мне прекрасную подсказку. Я улыбалась, нет, я ухмылялась! Фокс. Киностудия «Двадцатый век Фокс». XX относится к двадцатке в названии. А рыжий хвост – ну фокс – это же лиса.

Шесть по горизонтали точно было ФОКС. Я схватила ручку, валявшуюся на сиденье, и, расплывшись в улыбке, маленькими аккуратными буквами вписала слово, после чего вернула ручку и газету на место – будто никто их и не трогал.

– Ку-ку, Кейт, а вот и я. – Конрад внезапно коснулся моего плеча. Я подскочила и пропустила его.

– Очень хорошо.

– Шустрый молодой человек, этот наш Бен, – заметил он, когда уселся. – Но не уверен, что он питает к тебе симпатию.

– Он не любит пиарщиков. А принять участие в поездке его заставил начальник. – Я пожала плечами.

– Ах так, значит, ничего личного. – Он подмигнул. – Я уверен, ты его еще покоришь.

– Хм, – отозвалась я с кислой улыбкой. Еще какое личное, с большой буквы