Маленькое чудо - [6]
Отец Дамико повертел в пальцах конверт, предназначенный для управляющего, а затем, преисполнившись небывалого счастья и ликования, прочел послание, адресованное ему лично. А затем сказал Пепино:
- Завтра мы отнесем письмо управляющему. Он вызовет каменщиков, старый вход расчистят, и ты сможешь отвести Виолетту в гробницу и помолиться там о ее исцелении. Так постановил сам Папа.
Разумеется, Папа написал письма отнюдь не собственноручно. От имени Папы их составил, к вящему своему удовольствию и радости, кардинал-секретарь. В письме к отцу Дамико, помимо прочего, говорилось:
"Управляющий, конечно же, не может не знать, что благословенного святого Франциска при жизни сопровождал в часовню маленький ягненок, повсюду следовавший за ним по Ассизи. Неужто asinus1 - не такое же создание Господа лишь потому, что шкура у него жестче, а уши - длиннее?"
Написал он и еще кое-что, о чем отец Дамико поведал Пепино своими словами.
- Пепино, - сказал священник, - прежде, чем мы отправимся к аббату, тебе нужно кое-что понять. Ты надеешься, что, поскольку ты веришь в святого Франциска, он поможет тебе и вылечит твоего ослика. Но не задумывался ли ты о том, что святой Франциск, который души не чаял в тварях Господних, возможно, полюбит Виолетту так сильно, что пожелает, чтобы она пребывала подле него в Вечности?
Пепино похолодел от ужаса.
- Нет, отец, я... - с трудом выговорил он.
- Пойдешь ли ты в крипту только для того, чтобы попросить, Пепино, или, если это потребуется, ты будешь готов отдать? - продолжал священник.
Все существо Пепино протестовало против возможности потерять Виолетту, даже в пользу кого-то столь любимого, как святой Франциск. Однако же, когда он поднял потрясенный взгляд и заглянул в ясные глаза отца Дамико, было что-то в их глубине, что придало мальчику храбрости прошептать:
- Я отдам - если надо. Но, ох, я так надеюсь, что святой Франциск позволит ей побыть со мною еще чуть-чуть.
Звон кирки каменщика снова и снова эхом разносился в сводчатом зале Нижней церкви: это ломали стену, замуровывавшую проход к крипте. Рядом дожидались управляющий и его друг епископ, отец Дамико и Пепино - бледный, молчаливый, большеглазый. Мальчик крепко обнимал Виолетту за шею и прижимался к ней щекой. Ослик дрожал всем телом и с трудом стоял на ногах.
Управляющий покорно и бесстрастно наблюдал, как осыпаются обломки кирпичей и глыбы извести, как расширяется пролом и как поток воздуха из коридора, вырвавшись на свободу, поднимает в воздух тучи штукатурки. Несмотря на все свои слабости, он был человеком справедливым и нарочно пригласил епископа как свидетеля своего уничижения.
Часть стены упорно не поддавалась. Каменщик ударил по арке сбоку, чтобы ослабить опору. И вновь посыпалась каменная кладка. Вот уже образовался узкий проход; сквозь брешь было видно, как вдалеке мерцают свечи, поставленные на алтаре, там, где покоились останки святого Франциска.
Пепино порывисто подался к проходу. Или, возможно, это нервно затопталась Виолетта, испугавшись непривычной обстановки и шума? "Подождите", - предостерег отец Дамико, и Пепино удержал свою любимицу; но ослица, и без того нетвердо стоявшая на ногах, подскользнулась на обломках, в панике взбрыкнула и ударила копытами в часть арки, уже расшатанную. Выпал кирпич. И образовалась трещина.
Отец Дамико, метнувшись вперед, оттащил мальчика и ослика с дороги; а в следующую секунду часть арки с грохотом обвалилась. На миг обнажилась древняя стена и углубление за нею, а потом все исчезло в облаке пыли.
Но когда пыль улеглась, епископ, чьи глаза едва не вылезали из орбит, указал на нечто, что покоилось в нише открывшегося углубления. Это оказался маленький свинцовый ларчик. Даже с того места, где все стояли, можно было различить выгравированную на крышке цифру 1226, - год смерти святого Франциска, - и большую заглавную букву Ф.
Епископ глубоко вздохнул.
- Ах, может ли такое быть? Наследие святого Франциска! Фра Лео о нем упоминает. Его сокрыли много веков назад, и с тех пор так и не нашли.
- Содержимое! - хрипло возгласил управляющий. - Давайте посмотрим, что внутри - возможно, что-нибудь ценное!
- Пожалуй, нам не следует торопиться, - засомневался епископ. - Ведь эта находка - сама по себе чудо.
Но отец Дамико, поэт в душе, для которого святой Франциск был жив и по сей день, воскликнул:
- Откройте его, умоляю! Ведь все, кто здесь есть - смиренны и кротки. Воистину, нас привел к ларцу не иначе как промысел Божий.
Аббат посветил фонариком. Честный работяга-каменщик аккуратно и проворно распутал обвязку и поддел крышку воздухонепроницаемого ларца. Заскрипели петли, ларец открылся - и явил взгляду то, что поместили туда более семи веков назад.
Внутри обнаружился обрывок пеньковой веревки, завязанной узлами, - как если бы ее некогда носили вокруг пояса. Из узелка торчал один-единственный колосок пшеницы, - свежий, словно лишь вчера сорванный. А еще там лежал похожий на звезду засушенный цветок горной примулы, и рядом с ним пушистое перышко маленькой луговой пташки.
Все молча глядели на находки из прошлого во все глаза, пытаясь понять их смысл. Отец Дамико не сдержал слез. Благодаря им образ святого ожил перед ним наяву: почти ослепший, изможденный и хрупкий, подпоясанный веревкой, святой Франциск, распевая, шел через пшеничное поле. А этот цветок, надо думать, первым пробился из-под снега по весне: святой Франциск, конечно же, заговорил с "сестричкой Примулой" и похвалил ее за нежность и красоту. И, словно перенесшись в былое, отец Дамико увидел, как маленькая луговая пташка доверчиво уселась Франциску на плечо, зачирикала и оставила в его руке перышко. Сердце отца Дамико переполнилось: казалось, еще немного, и оно просто не выдержит.
Миссис Харрис, скромная лондонская уборщица, однажды видит в шкафу клиентки платье от Диора — и у нее вдруг появляется мечта о столь же восхитительном платье. Эта мечта приведет миссис Харрис в Париж, познакомит с удивительными людьми, устроит ей чудные каникулы. Загадочным образом эта мечта пусть немного, но улучшит весь мир. Таких книжек — добрых, ласковых, веселых — должно быть много-много. Тогда, глядишь, и реальный мир изменится к лучшему.
Это повесть о кошке и «её девочке», о жизни, смерти и любви, а также о том, как лесная «ведьма» и сельский священник спасли жестокого и обиженного на судьбу человека.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Рассказ американского писателя Пола Гэллико(1897–1976) «Верна» — незамысловатая и в то же время глубокая и трогательная история молодой девушки, мечтающей о театральной карьере. Все это — на фоне событий Второй мировой войны. Перевод Олега Дормана.
Мысли ссканировщика: Всё-таки нашёл этот рассказ. Правда, поскольку в Интернете с Гэллико плохо (на русском можно найти разве что "Томасину", а на английском -- "The Snow Goose"), пришлось откопать "Науку и жизнь" №12 за 1983 год и отсканировать. Заодно и Люде дал почитать. Она первым делом заподозрила Томми в том, что он целенаправленно делал реконструкцию под отрывок, но потом сама сообразила, что он -- единственный из находившихся возле статуи -- не мог знать, что Синистр в переводе с латыни и есть левша…
Шикарный океанский лайнер «Посейдон» совершает месячный круиз по случаю Рождества и уже возвращается домой. По нелепой случайности капитан допускает непростительную ошибку, и судно переворачивается вверх дном и начинает медленно тонуть. Зона бедствия — Азорские острова.Большинство пассажиров и членов команды гибнет. Остаться в живых удается лишь 14 пассажирам.Они оказываются заперты в ресторане. Весь мир перевернулся для них «вверх ногами». На пути к спасению их ждет масса препятствий в виде перевернутых лестниц, запертых дверей и прочего.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.