Маленький Йоханнес - [24]

– О, Изыскатель, неужели я тоже человек?

– А ты что себе вообразил? Что ты эльф? Эльфы не влюбляются.

Изыскатель уселся по-турецки рядом с Йоханнесом. Под язвительным взглядом Изыскателя у Йоханнеса кровь стыла в жилах, ему хотелось где-нибудь спрятаться или провалиться сквозь землю. В то же время он не мог оторвать глаз от своего собеседника.

– Влюбляться способны одни лишь люди, Йоханнес! И правильно! Иначе их давно бы уже не было на этой земле. Вот и ты влюбился, хоть ты еще и маленький. О ком ты сейчас думаешь?

– О Робинетте! – едва слышно прошептал Йоханнес.

– Кого тебе больше всех не хватает?

– Робинетты!

– Без кого тебе не прожить и дня?

Йоханнес беззвучно шевелил губами, произнося одно лишь слово: «Робинетта!»

– Ну вот, – усмехнулся Изыскатель. – Как же ты можешь тогда корчить из себя эльфа? Эльфы не влюбляются в человеческих отпрысков.

– Но это был Вьюнок… – смущенно пролепетал Йоханнес.

Изыскатель обжег мальчика ядовитым взглядом и схватил за уши костлявыми ручками.

– Что ты несешь! Хочешь напугать меня этим сопляком! Он еще глупее, чем Если-бы-я-знал! Гораздо глупее! Невежда! А что еще хуже, его не существует и никогда не существовало! Только я существую, понял? И если ты мне не веришь, я заставлю тебя в этом убедиться.

И он сильно дернул Йоханнеса за уши.

Йоханнес взвился:

– Но ведь он мой закадычный друг! В какие только путешествия он меня с собой не брал!

– Тебе все это приснилось. Где же тогда твой ключик, а? Сейчас же ты не спишь! Чувствуешь?

– Ой! – вскрикнул Йоханнес от неожиданности, когда человечек больно ущипнул его.

Уже стемнело, и летучие мыши летали низко над их головами, пронзительно пища. Тяжелое небо было иссиня-черным, в лесу не трепетал ни один листочек.

– Можно мне пойти домой? – взмолился Йоханнес. – К папе?

– К папе? А что тебе там делать? – сказал Изыскатель. – Вряд ли после столь долгого отсутствия тебя там встретят с распростертыми объятиями.

– Я хочу домой, – сказал Йоханнес и вспомнил гостиную, освещенную ярким светом лампы, где он так часто сиживал с отцом, слушая скрип его ручки. Там было по-домашнему покойно и уютно.

– Как видно, тебе не следовало уходить из дому ради какого-то сопляка, которого к тому же не существует. Теперь уже поздно. Да и не столь важно – я о тебе позабочусь. В конце концов, какая разница, кто будет о тебе заботиться – я или твой папаша? Отец – это всего лишь плод воображения. Ты же не сам его выбрал. Думаешь, он самый добрый и самый умный? Я ничуть не хуже, даже умнее, гораздо умнее.

У Йоханнеса не было сил реагировать. Он закрыл глаза и едва заметно кивнул.

– И Робинетту тоже лучше забыть, – продолжал человечек. Он приобнял Йоханнеса и шептал ему на ухо.

– Эта пигалица дурачила тебя, как все другие. Ты что, не видел, как она сидела в углу, словно в рот воды набравши, когда они над тобой смеялись? Она ничем не лучше остальных. Ты ей нравился, и она с тобой играла, как играла бы с майским жуком. Ей наплевать, что ты ушел. И о книге, которой ты бредишь, она понятия не имеет. А я имею. Я знаю, где она, и я помогу тебе ее найти. Я знаю почти все…

И Йоханнес начал ему верить.

– Пойдем со мной! Будем искать вместе!

– Я смертельно устал, – сказал Йоханнес. – Я хочу спать.

– Я не люблю спать, – брезгливо хмыкнул Изыскатель. – Я слишком жизнелюбив, чтобы спать. Человек должен бодрствовать и шевелить мозгами без сна и отдыха. Ну да ладно, оставлю тебя ненадолго в покое. До завтра.

Лицо Изыскателя приняло самое доброжелательное выражение, на которое он только был способен. Йоханнес посмотрел ему прямо в глаза. Голова отяжелела, и мальчик прислонился к мшистому склону дюны. Блестящие точки зрачков Изыскателя медленно уплывали все дальше и выше, смешиваясь со звездами на черном небе, слышались отзвуки чьих-то далеких голосов, казалось, что земля под ним разверзается, пока сон окончательно не сморил мальчика.

Десять

Еще до того как он проснулся, к Йоханнесу закралось смутное предчувствие, что, пока он спал, с ним опять что-то приключилось. Но он не горел желанием узнать что именно, открывать глаза не хотелось. Скорее хотелось обратно в сон, похожий на неспешно рассеивающийся туман: там были отец, Престо, его любимый сад и пруд, а Робиннета гладила его по голове – все было как раньше.

Ой! Как больно! Что за дурацкие проделки? Йоханнес открыл глаза и увидел унылый утренний свет и маленького человечка, тянувшего его за волосы. Судя по мерклому, неравномерному свету, он лежал в комнате.

Лицо, склонившееся над ним, заставило Йоханнеса вспомнить злоключения истекшего дня. Это было лицо Изыскателя, теперь более или менее человеческое, а не мистическое, хотя по-прежнему омерзительно-зловещее.

– О, нет! Дай мне помечтать! – сказал Йоханнес.

Изыскатель продолжал тормошить его:

– Ты с ума сошел, лентяй! Мечты – это пустое. На них далеко не уедешь. Человек должен работать, думать и искать. На то он и человек.

– Я не хочу быть человеком. Я хочу мечтать.

– Ничего не поделаешь. Ты должен. Теперь я твой опекун, и мы будем трудиться и искать сообща. Только со мной ты сможешь найти то, что ищешь. И до тех пор я тебя не покину.