Маленький секрет - [97]

Она хотела стареть беззаботно — пусть вены расширяются себе, как речные русла, пусть ноги беспрепятственно зарастают густыми, лохматыми волосами. Она хотела состариться так, чтобы школьники не смеялись над ней на улице.

Ру стояла рядом. Беременная уже несколько недель, она все равно покупала крем с витамином Е, чтобы еще больше нравиться мужчинам. Как жесток этот мир! Хотя Ру и выполнила свое биологическое предназначение, она все равно обязана оставаться женственной и моложавой.

Анна читала инструкцию на флакончике с сывороткой для волос. «Помощь для проблемных волос». Она положила флакончик в тележку, потому что, по правде говоря, сейчас она как никогда нуждалась в любой помощи. Ей все еще необходимо было верить в обещания производителей косметики. Верить, что если она продолжит пользоваться лосьоном, тоником и увлажняющим кремом, то счастье (или, по крайней мере, муж) ей обеспечены.

После сыворотки она взяла спрей, восстанавливающий структуру кожи. Она надеялась, что все вокруг понимают, что она лишь уступает давлению общества, которое требует от нее быть красивой и молодой.

Если бы Анна находилась в руандском лагере беженцев, у нее были бы совсем другие заботы. И хотя она, естественно, не хотела бы превратиться в руандскую беженку, она все равно иногда мечтала о том, чтобы ее волновали более серьезные проблемы и у нее не оставалось времени переживать о своих морщинках.

Она положила в тележку четыре бутылки красного вина, и в это время Оскар зашевелился. Это всегда приводило ее в панику.

Сколько бы Анна ни присматривала за Оскаром, она всякий раз чувствовала себя беспомощной рядом с только что проснувшимися малышами. Оскар уже открыл рот, чтобы заплакать. К счастью, Ру подоспела на помощь и, свалив в тележку целую охапку всякой всячины, взяла его на руки.

— Все хорошо, мамочка рядом.

Ру нравилось, что кто-то начинает плакать, как только она выходит из комнаты. Анна завидовала безоговорочной любви Дэйзи и Оскара к матери. Вот бы и ее кто-нибудь так же сильно любил! Впрочем, эта любовь не была совсем уж безоговорочной: взамен Ру должна была их кормить, покупать им кучу игрушек и беспрестанно смотреть за ними.

Оскар успокоился, когда Ру сунула ему в рот бутылочку с молоком. Малыш засосал усердно, как персонаж из мультфильма. Он сохранял спокойствие, сознавая, что его мать делает свое дело как надо, поддерживая в нем жизнь до следующего кормления.

— Мне показалось, ты сказала, что уже не кормишь его смесями?

— Анна, пожалуйста, не учи меня, как воспитывать моего ребенка! — вскинулась Ру.

— Ты не находишь, что это уже слишком? — Анна была готова к атаке. — Особенно странно слышать такое от тебя, кто постоянно учит меня, с кем мне спать.

— Для твоего же блага.

— Ах, так все это, значит, ради меня! А я-то думала, что это как-то скрашивает твою скучную жизнь в четырех стенах. Боже!

— Анна, поверь, мне совсем не нужна твоя тоскливая, одинокая, пустая, жалкая жизнь.

— По мне, уж лучше быть одинокой, чем мужеподобной и агрессивной. Ты ведешь жизнь мужчины, железной леди, которой всего мало…

«Мужеподобная» — это особенно должно ее задеть.

— Вряд ли рождение и воспитание детей можно назвать мужским занятием.

— Бога ради, ты же оставляешь их с нянечкой. Может быть, тебе взять эту шведку в жены?

Не слишком ли далеко она зашла? Похоже, что слишком.

Ру взяла Оскара на руки с таким видом, будто собиралась осмотреть его ушибы. Оскар тут же вцепился в полку с шампанским. Он как будто знал, что в таком настроении Ру может позволить ему все, что угодно.

— Хороший мальчик Скоро мы вернемся домой к твоей сестренке. Там нас и папочка заждался.

Ру повернулась к Анне, готовая продолжать спор.

— А что ты имела в виду, когда сказала, что Уоррен пьет?

— Что-что я сказала?..

— Ты намекнула, что он пьет.

— Я такого не помню.

Ни одна из них двоих не могла покинуть поле битвы первой. Ру свалила слишком много своих покупок в тележку Анны, и они обе это понимали. Ру посмотрела на свои бутылки с виски, словно подумывая: что, если схватить их и смотаться отсюда поскорее. Но Анна на этом не успокоилась; ее жестоко обидело предположение Ру о том, что у нее «тоскливая» и «жалкая» жизнь.

Они стояли у корзины с банками пива. Анна сказала:

— Так, значит, у меня тоскливая и жалкая жизнь, так? И это только потому, что у меня не было пышной, шикарной, сногсшибательной… показушной свадьбы?

— Анна, брак на самом деле — это не только новое платье и праздничный обед.

«А тогда что?» — подумала Анна, направляясь к кассе.

— Скажи это Уоррену.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Ру, догоняя ее. Ей было неудобно — Оскар у нее на руках извивался так и сяк.

— Ничего.

— Нет уж, черт возьми! Говори, что хотела сказать!

Мужчина, который стоял в очереди перед ними, обернулся, и даже Оскар притих на руках у Ру, словно идеальный малыш с картинки. Анна улыбнулась, стараясь придать себе загадочный вид, и начала выстраивать на конвейере башню из консервных банок.

— Перестань кричать, — спокойно сказала она, в то время как конвейерная лента начала продвигаться. — Вечно ты орешь на кого-нибудь. Больше всего достается бедному Уоррену. Видимо, в тебе слишком много тестостерона.