Маленький Сайгон - [22]

Он видел ее во время звукозаписи — на голове наушники. Она стояла в студии у микрофона, вновь и вновь делая дубли. Двадцать, тридцать версий одной и той же песни, но никогда она не теряла самообладания, никогда не теряла стимула. Он видел ее на вечерах у родителей, элегантную, но скромную, — из того сорта людей, что вызывают интерес подобно тому, как магнит притягивает железо. Ему довелось видеть ее сначала девушкой, только что приехавшей из Вьетнама, потом стильной женщиной света. И ему всегда казалось, что она умеет превращаться из первой во вторую за считанные секунды.

Сидя на солнце догорающего дня в Маленьком Сайгоне, он словно наяву видел, как она посмотрела на него в тот день, когда он сообщил ей, что от него ушла Линда, и сказала:

— Прости ее.

Ли.

Пять телефонных звонков потребовалось, чтобы получить номер офиса доктора Стэнли Смита, профессора социальной экологии. Профессор ответил сам. Голос его был мягок, округл.

— Почему вы хотите поговорить со мной?

— Полицейские утверждают, что вы все знаете.

Он услышал польщенное хихиканье Смита.

— Боюсь, мистер Фрай, что для меня сейчас не совсем благоприятное время. Даже совсем неблагоприятное.

— Вчера ночью для моей невестки тоже было неблагоприятное время быть похищенной.

Смит помолчал.

— Простите, я не не хотел. Я могу уделить вам всего несколько минут. Мой офис находится в университетском городке, в Вавилонской башне. Третий этаж, комната триста сорок один.

Глава 5

Фрай взял курс на юг по шоссе на Сан-Диего. Над желтовато-коричневыми холмами начали окрашиваться облака; поднимая пыль, бесшумно брело стадо коров. Волшебный, пронизанный смогом день, атмосфера которого невозможна в другое время.

Он съехал на дорогу, ведущую в Эль-Торо, и запетлял среди пастбищ южной части округа. Островки новых домов взбирались на засушливые холмы. Половина этих построек принадлежит Эдисону, подумал Фрай: ранчо «Песчаная отмель», «Дубки», «Клуб Нигель». И все это медная и никелевая мелочь по сравнению с ранчо Фрая — не более двухсот тысяч за штуку.

С дороги на Ла-Пас стало видно вдали Вавилонскую башню, экстравагантную постройку Рокуэлла в ассирийском стиле, которая долго никак не использовалась. Теперь офисы сданы различным организациям: таможенной службе, федеральному отделению гражданских записей, университету. Величественная пирамидальная постройка выступает на фоне холмов как галлюцинация — храм, ожидающий благочестивой паствы.

Стоянка представляла собой целый континент асфальта с несколькими машинами, поставленными у главного входа. Фрай припарковался и зашел в здание, направившись к лифту.

Табличка на стене триста сорок первой комнаты сообщала: «Доктор Стэнли Смит, директор центра по азиатскому сотрудничеству». Приемная была загромождена книжными стеллажами, но не было видно никакой секретарши. Из-за закрытой двери в кабинет слышался приглушенный женский голос.

Фрай отворил дверь и зашел в кабинет. Человек за письменным столом кивал женщине, сидевшей напротив него. Она что-то быстро говорила по-вьетнамски. Между ними стоял магнитофон, катушки вращались. Смиту на вид было за пятьдесят. Оплывший, лысеющий мужчина. На нем был розовый джемпер и золотая цепь. Щеки розовые, глаза — водянистые, печально-голубые. Фрай почувствовал в них несчастливое детство. Смит поднял палец, подавая знак женщине, и опустил его на выключатель магнитофона, затем улыбнулся.

— Вы, наверно, Чак Фрай!

Фрай кивнул. Смит что-то сказал женщине по-вьетнамски. Та обернулась на Фрая и улыбнулась. Она оказалась высохшей старухой лет семидесяти. Ее длинные седые волосы ниспадали на смуглое кожистое лицо, зубы почернели от привычки жевать бетель. Фрай сел. Смит представил женщину. Ее звали Бак.

— Вы знаете, где сейчас Ли Фрай? — спросила Бак.

— Пока нет, — ответил он.

Фрай обвел глазами кабинет: большой захламленный стол, шкаф с папками, старый деревянный гардероб, плакат Ли на стене, рядом — отвратительная увеличенная фотография мужского лица. Около гардероба была еще одна дверь, закрытая и обклеенная рекламными плакатами турпоездок во Вьетнам пятидесятых годов.

— События прошлой ночи совершенно ужасающи, — промолвил Смит. — Других слов не подберу. Сегодня утром в полиции мне ничего не смогли сообщить, разве что о том, что они разыскивают Эдди Во. Есть ли у них какие-нибудь существенные зацепки, кроме этого несчастного напуганного паренька?

— Мне об этом сообщат в последнюю очередь.

— А!.. Понимаю.

Фрай опять посмотрел на омерзительный портрет. Изображенный носил темные очки.

— Чем вы здесь занимаетесь, доктор?

Смит огляделся вокруг с гордым видом.

— Я профессор, и Маленький Сайгон — это область моей компетенции. В настоящее время я занимаюсь проектом вьетнамского архива — собираю устные рассказы и перевожу их для последующей публикации. — Некоторое время он распространялся о своей работе. Она была посвящена «процессу окультуривания» беженцев, «влиянию кино и телевидения на юношей», и «проблемам столкновения деревенской культуры с массовой культурой того сумасшедшего горнила, которое мы зовем Америкой». Книга будет называться «Перемещенные войной: современный рассказ вьетнамских беженцев».