Маленький роман из жизни «психов» и другие невероятные истории - [13]

Вернулся – вернулся, а куда он денется?.. Саня как раз только-только пришел в себя и пытался придумать, чем бы таким заняться.

– Веня, дружище, как же я рад тебя видеть! Митрич, я снова в этом мире… – поприветствовал он вошедших.

– Я книг тебе привез, чтобы ты не скучал. Ты читал Бернарда Вербера? [4]

– Неа. Интересно?

– Стал бы я неинтересные книги через весь город тащить, – рассмеялся Веня и положил на Сашину кровать несколько томиков карманного формата с изображением мужика в белом костюме с ноутбуком на коленях и крыльями за спиной.

– «Империя ангелов»?.. – недоуменно спросил Саня, прочитав название.

– Это еще что… Смотри! – Веня достал из-под низа еще один фолиант, название которого было «Мы – боги». – Впрочем, не хочешь, могу забрать, – ехидно усмехнулся он.

– Не надо, дяденька, я исправлюсь! – в притворном ужасе воскликнул Саша, а Митрич улыбался глядя на этих двоих.

«Как дети, ей богу!» – снисходительно думал он. Впрочем, дети у него не вызывали никаких нареканий, в отличие от серьезных и вечно занятых своими проблемами взрослых, каковым он сам успел побывать и благополучно излечиться благодаря неведомым силам природы.

– Чем занимаешься на свободе? – спросил тем временем Саня.

– Книгу пишу. Закончу – привезу почитать. Подработку нашел непыльную – блогер теперь называюсь. Все путем, в общем. Жена подала документы на развод. Но это, как раз, не слишком большое огорчение – она никогда меня не понимала, а я все время удивлялся, каким ветром меня продуло, когда я решил, что мне необходимо жениться.

– Любил, наверное.

– Может быть… честно говоря, я уже успел забыть – столько воды утекло.

– Мда… – философски изрек Саша.

– Как там, на воле? – шутливо спросил Митрич.

– Лето, – пожав плечами, ответил Веник. Потом улыбнулся и тоном ведущего новостей продолжил: – Террористы пытались взорвать торговый центр, в Словакии – выборы президента, иранские воздушные пираты захватили трех заложников – американцев, на юге Китая землетрясение в шесть баллов, в Австралии – извержение вулкана; толпа раздетых догола женщин пикетировала парламент чтобы тот пересмотрел права секс-меньшинств, один чувак подорвал себя возле памятника Ленину, еле успев прокричать «Даешь советскую власть!», группа наркоманов возле ночного клуба изодрала в клочья наркодиллера и была избита до полусмерти его соратниками, драка футбольных фанатов унесла жизни пятисот восьмидесяти шести болельщиков, одна из наших спортсменок после проигрыша в чемпионате мира по многоборью лишила себя жизни… продолжать?

– Не надо! – Митрич с Саней были единодушны.

– Пожалуй, я еще полечусь, – резюмировал Митрич, а Саня звонко рассмеялся. Спустя всего пару секунд, к нему присоединились и остальные.

Через час Вениамин ушел и жизнь в палате № 3 потекла своим чередом. Саша раз-два в день отключался, иногда необъяснимая медитация обрывала его рассказы на полуслове, правда, через час-два он приходил в себя и продолжал незаконченную фразу как ни в чем ни бывало, а Митрич… ох, это целая история…

Главное, в подобного рода делах, принять твердое решение и желательно почти сразу же начать приводить замысел в исполнение. Промедление – смерти подобно, в общем!

Уже тогда, слушая новостной рапорт Вениамина, Митрич внезапно понял, что его уже тошнит от «человеческой жизни». Правда, это он осознал давно, просто в тот момент в его голове родился четкий план. Самое сложное было привести в исполнение первую часть замысла, остальное, как говориться, легче, чем встать на задние лапы.

В основании его идеи лежало несколько постулатов: первый – если гуманоидам при помощи инъекций удалось превратить Митрича из собаки в человека, то, значит, должно быть и средство совершить обратную метаморфозу; второй – ключи от манипуляционного кабинета и шкафчика с лекарствами всегда у дежурной медсестры (психбольница все-таки, мало ли что) и третий – медперсонал, запирая на ночь двери корпуса и каждого этажа в отдельности, ночью обычно спит без задних ног, ибо в их отделении лежали только «небуйные» пациенты (двери палат, и те – не закрывались).

Той же ночью Митрич совершил первую вылазку. Дождавшись, пока настенные часы начнут показывать 4.00 утра (самое безопасное время), он тихо приоткрыл дверь палаты и высунул наружу нос. Первые несколько секунд запахи медикаментов и человеческих страданий блокировали все остальные ароматы, но, принюхавшись, он узнал, то, что хотел: Людочка спала, приняв вместо снотворного энное количество крымского коньяка, а санитаров на этаже вообще не было (эти два оболтуса уже около месяца клеили двух хорошеньких медсестер из соседнего отделения и этой ночью добились-таки своего).

Митрич бесшумно вышел в коридор и подкрался к спящей за столом Людочке. У него чуть сердце из груди не выскочило, когда она, сонно пролепетав что-то, подняла голову. Наш «ризеншнауцер» даже дышать перестал. Но медсестра, слегка изменив положение, снова мирно засопела – тут уж он не смог сдержать шумного вздоха облегчения и чуть не испугался, что теперь-то она уж точно проснется.

Обошлось.

Четкий запах металла подсказал Митричу где именно искать ключи. Впервые, наверное, он почти обрадовался, что у не лапы, а руки с длинными ловкими пальцами. Он осторожно просунул два пальца в карман халата Людочки и медленно, с азартом дрессированной обезьянки – карманника, вытянул связку.