Маленький нью-йоркский ублюдок - [6]

Несмотря на это, в конце концов я добрался до Клэппер-холла. Пока я шел, руки и ноги совсем закоченели, байкерский кожан и джинсы не особо греют. Пара должна была скоро начаться, я решил подождать в пустой аудитории, сел и уставился в окно. Особого настроения торчать в колледже в тот день я, как вы понимаете, не ощущал. Я ненавидел это здание, хотя оно было единственным новым строением во всем чертовом кампусе. Спроектировал его явно какой-то баран, потому что, не имея внутреннего плана, понять, как пройти — даже если бы от этого зависела жизнь, — было невозможно. Я, по крайней мере, не мог. В общей сложности я сделал пять или шесть кругов, прежде чем нашел свою аудиторию, а обычно я посылал все к такой-то матери еще на третьем и шел домой, не достигнув цели. Впрочем, это строение чудесным образом гармонировало с предметом, который в нем преподавали, потому что этот курс я ненавидел больше всех остальных вместе взятых. Семинар был идиотским, типа британской литературы, хотя в любом другом университете это могло быть увлекательно. Но наш профессор был полный ноль. Он был таким жалким, уныло серым и смертельно скучным. Не помню уже, как его звали, но по сравнению с его семинарами даже гольф показался бы захватывающим зрелищем. Он не только заунывно бубнил себе под нос, но и выглядел как на похоронах. У него всегда был такой вид, будто перед лекцией он раздумывал, а не перерезать ли себе горло. Может, он так и делал, не знаю. Мало ему было того, что он профессор, так он еще и в литературные агенты записался, сам нам сказал. Просто отчаянный. И каждый раз рассказывал нудные истории, что обычно занимало минут пять, о том, как такие литературные агенты как он, на дух не переносят «незрелые молодые таланты». То есть этот кусок дерьма даже не почесался бы прочесть писателя, который раньше не публиковался. Какой же это был гнусный хорек! Ему давно уже пора было отбросить коньки и отправиться к чертям. Как, скажите пожалуйста, можно стать «зрелым талантом», если никто не даст напечататься? Господи! Никто же не рождается уже опубликованным! И этот удод был литературным агентом. Уже смешно!

В общем, и профессор, и здание были совершеннейшим отстоем, как и студенты английского отделения, посещавшие этот предмет. Они ничем не отличались от народа в столовой. Все приходили затем, чтобы лизать задницу этому упырю, смеялись его шуткам и веселились, как дети малые. Если препод произносил слово «дерьмо», они были просто на грани сердечного приступа. Просто животы надрывали от смеха. Уверен, что и на вашем потоке такие были. Они вездесущи.

Они очень скоро нарушили мое уединение, появляясь один за другим — как обычно хихикая. Каждый пытался занять место рядышком с приятелем, прям как в начальной школе, когда в коридоре нас заставляли держать товарища за руку. Пока эта ватага проносилась мимо меня, шарики у меня в голове потихоньку перестали крутиться, лицо покраснело и начала потеть шея. Я чувствовал, что готов проломить стену, но каким-то образом сдерживался. Поскольку у меня есть особый дар оказываться не в том месте и не в то время, ко мне подвалила одна очень назойливая, хотя и привлекательная девица, уселась рядом и принялась болтать. Под привлекательной я подразумеваю, что она была типичной блондинкой, бестолковой голубоглазой куклой. Ее звали Соня Мак или что-то наподобие этого идиотского имени, друзьями мы не были, но почему-то перед занятием она всегда прилипала ко мне. Она была невероятно глупа и постоянно жаловалась на того, с кем на тот момент встречалась. Прямо Крис в женском исполнении, только еще тупее. Ну вот, подсела она ко мне и сходу начала грузить.

— Как жизнь, МДР? — спросила она. Нагнулась и обняла меня с такой патетикой и так театрально, будто я лет десять пробыл в плену у врагов, а она все это время меня дожидалась. Не успел я поздороваться, как она уже принялась допекать меня своим навязчивым бредом. «Господи! Мне просто необходимо тебе рассказать, что было вчера вечером, ты просто не поверишь!» — взволнованно тараторила она. Она настолько сползла со своего стула, что почти перенесла свою долбаную задницу ко мне на колени. И продолжала: «Ну, короче, встречаю я вчера этого парня, он, типа, такой хорошенький, ну, типа, ты понимаешь? И он мне как бы понравился, ну, я танцевать с ним пошла, ну и все такое, там, ну знаешь? Я думаю — на самом деле ему правится Сабрина, но мы, короче, несколько часов танцевали, представляешь? А потом, короче, вышли на улицу и начали, типа, разговаривать обо всем, мы такие пьяные были. Господи, я его просто обожаю. И он вроде такой отличный парень. Но по-любому все супер. Короче, что мне делать, как думаешь?».

Я смотрел на нее как на человека, совсем выжившего из ума. Слова типа и короче она употребляла так часто, будто они вот-вот выйдут из моды, собственно, как и все дуры этого сорта, которых сейчас полно. Вот как люди стали выражать свои чувства. Меня особенно прикололо, что она назвала того пария хорошеньким. Невозможно передать, до какой степени я ненавижу, когда люди несут подобный бред. Почему сейчас все