Маленький горбун - [8]

Говоря это, Дезорм лукаво улыбнулся и протянул руку, чтобы помочь своей жене сеть в коляску, но та оттолкнула ее, заметив:

– Пожалуйста, оставь, я сяду и без твоей помощи.

Дезорм поднял Христину, намереваясь посадить ее подле матери.

– Нет, нет! – возразила Каролина. – Пусть Христина сядет на козлы[10], иначе она сомнет мое красивое платье или башмаками запачкает его.

Дезорм поднял Христину на козлы к кучеру, сказав ему:

– Пожалуйста, присмотрите за ней.

– Не беспокойтесь, барин, – заметил кучер, – я постараюсь, чтобы барышня не упала. Она такая милочка, кроткая, ласковая! Было бы жаль, если бы с ней случилось что-нибудь дурное.

В течение всего этого времени Христина не выговорила ни одного слова, она даже боялась дышать, опасаясь еще больше рассердить свою мать и почему-нибудь остаться дома. Наконец коляска покатилась, и она с облегчением вздохнула.

– Может быть, вам неловко, барышня Христина? – спросил кучер.

– Нет, напротив, я так рада, что мы поехали. Я ужасно боялась остаться дома, – ответила девочка.

– Бедная маленькая барышня, – заметил кучер, – достается же вам от бонны!

– Молчите, молчите, Даниель, пожалуйста, не говорите этого. Что если Минна узнает?

– А между тем я говорю правду, – сказал Даниель. – Бедная маленькая барышня! Правда, вам от этого не станет легче…

– Но сейчас я увижу мою милую, добрую Габриель и Франсуа, который так ласков со мной! И моего двоюродного брата Бернара, которого я так люблю. Я счастлива, Даниель, уверяю вас, очень счастлива.

«Сегодня, может быть, – подумал кучер, – но завтра будет другое».

Христина замолчала, она с восторгом думала о том, что проведет день со своими милыми друзьями. Ехать пришлось недолго, вскоре экипаж был уже в усадьбе графа и графини де Семиан. Габриель и Бернар бросились навстречу двоюродной сестре, которую Дезорм снял с высоких козел.

– Бежим, бежим, – сказала Габриель, – я одела куколку в наряд невесты, ты увидишь, как она хороша! Я ее тебе отдам.

Родители Христины вошли в гостиную, и девочка уже не скрывала своей радости. Габриель и Бернар провели ее в детскую. Там на хорошенькой маленькой кроватке лежала ее куколка, одетая в белое кисейное платьице, ее голову украшала длинная белая фата.

Христина не знала, как отблагодарить Габриель. И, конечно, Бернара, который при помощи столярных инструментов сделал маленькую кукольную кроватку. Вскоре явился и Франсуа, Христина с радостью встретила его. В то время как ее сердце наполнялось восторгом, а язычок работал без умолку, ее мать жеманничала перед де Нансе, которого ей представила графиня, и перед итальянцем, низко кланявшимся ей. Он старался понравиться Каролине Дезорм в надежде, что его пригласят к ним в дом, что обеспечило бы ему еще одно знакомство.

Перонни тотчас же догадался, что важнее всего понравиться Христининой матери, так как от нее зависели все приглашения, вот почему он и старался всячески угодить ей. Каролина уронила булавку, которой закалывала шаль, Паоло тотчас же встал на четвереньки, чтобы отыскать ее.

Паоло тотчас же встал на четвереньки, чтобы отыскать булавку.

– Не стоит, синьор Паоло, – сказала она, – право, в булавке нет ничего драгоценного.

– Да как же, – развел руками итальянец, – раз булавку носить такая прекрасная синьора, она делаться сокровищем!

– Хорошо сокровище! – со смехом заметила Каролина. – Право, синьор Паоло, не ищите больше, повторяю вам, не стоит.

– Как так, синьора? Я не встать, пока не отыскать этот драгоценность.

– Ваше сиятельство, стол накрыт, – доложил лакей.

Все направились в столовую, только Паоло все еще ползал на четвереньках. Когда все ушли, он стал на колени.

– Эх, беда, – по-итальянски прошептал он, почесывая голову, – я сделал большую глупость. Ну, что теперь будет, они все съедят! А эта негодная булавка не находится. Вот что сделаю! Отличная мысль! Белла, беллиссима[11]! Я возьму булавку со стола и скажу: «Вот ваша булавка, я ее нашел».

Он вскочил, схватил булавку из ящика для рукоделия, который стоял на столе, и с торжествующим лицом бросился в столовую:

– Я найти, синьора, найти. Вот оно!

– Ах, – сказала Дезорм, смеясь до слез, – это не моя булавка. Это белая, а у меня была черная.

– Бог мой, – воскликнул несчастный Паоло, якобы смущенный тем, что услышал. – Это оттого, что я потереть булавку о… о… мои серебряные часы.

– Полно, синьор Паоло, довольно говорить пустяки, – заметил граф де Семиан недовольным тоном. – Кушайте лучше яичницу, иначе завтрак затянется, и дети не успеют хорошенько поиграть и половить раков.

Этого не нужно было повторять Паоло, он уселся за стол и съел свою порцию яичницы с такой быстротой, что наверстал потерянное время. А между тем Каролина часто поглядывала на Христину и то и дело останавливала ее то движением руки, то словом.

– Ты слишком много ешь, Христина, – говорила она. – Не глотай же так жадно. Ты берешь слишком большие куски.

Христина краснела, ничего не отвечала, Франсуа, сидевший рядом с нею, увидел, что после десятого замечания его подруга готова заплакать, и не мог удержаться, чтобы не вступиться за нее.

– Христина очень голодна, кроме того, ест она совсем немного и отрезает самые маленькие кусочки.