Маленький домик в Больших Лесах - [13]

Всю дорогу я смотрел в оба и прислушивался, не трещат ли где кусты, сквозь которые продирается медведь.

Потом я снова вышел на открытое место и прямо посреди дороги увидел большущего черного медведя.

Он стоял на задних лапах и смотрел прямо на меня. Я увидел его горящие глаза и свинячье рыло. При свете звезд я даже разглядел его когти.

Волосы у меня на голове поднялись дыбом. Я остановился как вкопанный. Медведь не шевелился. Он стоял и смотрел на меня.

Я знал, что мне его не обойти. Он пойдет за мной в темный лес, где он видит лучше меня. Мне не хотелось драться с оголодавшим за зиму медведем. Ох как мне не хватало ружья!

Чтобы попасть домой, мне надо было пройти мимо этого медведя. Я подумал, что, если мне удастся его напугать, он сойдет с дороги и пропустит меня. Поэтому я набрал в грудь побольше воздуха, заорал во все горло и. размахивая руками, бросился на медведя.

Медведь не тронулся с места.

Можете мне поверить, что близко я к нему не подбежал! Я остановился, глянул на него, а он стоял и глядел на меня. Я снова завопил. А он — ни с места. Я орал, размахивал руками, а ему — хоть бы что. стоит себе как вкопанный, и все тут.

Бежать от него было бесполезно. Но лесу бродят другие медведи. В любую минуту я мог встретить одного из них. Уж лучше мне покончить с этим. Ведь я возвращался домой к вам и к маме, а если бы я стал удирать от всего, что может напугать меня в лесу, домой мне было бы не добраться.

И вот я огляделся, схватил огромный толстый сук, который обломился под тяжестью снега, поднял его, ринулся прямо на медведя и изо всех сил треснул его по голове. Трах! А он как стоял, так и остался стоять, потому что это был вовсе не медведь, а просто большой черный обгорелый пень!

Утром по дороге в город я проходил мимо него, а теперь в темноте принял его за медведя, потому что все время думал про медведей и боялся их встретить. Я вопил, скакал и размахивал руками один-одинешенек в Больших Лесах, и все для того, чтобы напугать какой-то пень!»

— Зато наш медведь был настоящий,— сказала Лора. — Но мы не испугались. Мы думали, что это Сьюки.

Папа ничего не сказал, а только еще крепче обнял Лору.

— Ой-ой-ой! Этот медведь мог съесть нас с мамой. — сказала Лора, прижавшись к папе. — Но мама подошла и шлепнула его по спине, и он ей ничего не сделал. Почему он ей ничего не сделал?

— Он, наверное, был очень удивлен.— ответил папа. — Когда ему в глаза ударил свет фонаря, он испугался. А когда мама подошла и шлепнула его, он понял, что она его не боится.

— Ты тоже не испугался,— сказала Лора.— Хоть это был пень, ты думал, что это медведь. Если бы ты знал, что это настоящий медведь, ты бы все равно треснул его по голове, правда?

— Да. — ответил папа. — Конечно треснул бы. Деваться-то мне было некуда.

Тут мама сказала, что пора спать. Она помогла девочкам раздеться и застегнуть красные фланелевые ночные рубашки. Мэри и Лора встали на колени у своей кроватки и прочитали молитву.

Мама поцеловала девочек, хорошенько укрыла их и со всех сторон подоткнула одеяло. Они немножко полежали, глядя на мамины гладкие волосы, аккуратно расчесанные на пробор, и на мамины руки, которые шили при свете лампы. Мамина иголка пощелкивала по наперстку, а нитка, шурша, прошивала красивый ситец, который папа выменял на шкурки.

Потом Лора стала смотреть на папу, который смазывал жиром свои сапоги. В свете лампы его волосы, усы и длинная темно-коричневая борода казались шелковистыми. а шерстяная клетчатая куртка пестрела яркими красками. За работой папа весело насвистывал, а потом вдруг запел:

Бутоны цветочные утро раскрыло,

И птичий напев зазвенел в небесах,

И солнце над миром, светя, восходило.

Когда у могилы застыл я в слезах.

Ночь была теплая. Дрова догорели, но папа не стал раздувать тлеющие угли. Из Больших Лесов, которые со всех сторон обступали маленький домик, доносился тихий шорох — это падали на землю хлопья мокрого снега, а с сосулек, висевших на крыше, звонко капали капельки воды.

Пройдет совсем немного времени, и деревья покроются розовыми, желтыми и бледно-зелеными листочками, а в лесу расцветут цветы и запоют птички.

По вечерам больше не будет папиных рассказов у горящего камина, но зато Лора с Мэри будут играть и бегать среди деревьев, потому что наступит весна.

Сахарный снег

Много дней подряд светило солнце и стояла теплая погода. По утрам окна больше не замерзали. С утра до вечера с крыши, тихонько позвякивая, сосульки одна за другой падали в сугробы. Деревья стряхивали снег со своих мокрых черных ветвей.

Прижав носы к холодному стеклу, Мэри и Лора разглядывали голые ветви деревьев и капельки воды, которые скатывались с крыши. Снег больше не блестел, он казался рыхлым и вялым. Под деревьями, там, куда свалились снежные комья, образовались ямки, а сугробы по обеим сторонам тропинки съеживались и оседали.

Однажды Лора заметила во дворе полоску голой земли. Полоска становилась все шире и шире, и к вечеру весь двор покрылся темной грязью. Осталась только обледеневшая тропинка, сугробы вдоль тропинки и забора и возле поленницы.

— Я хочу выйти во двор поиграть, — сказала Лора.