Маленький человек из Опера де Пари - [88]

Королева Маб встала как вкопанная, едва не сбив с ног толстячка на деревянной ноге и с барабаном на перевязи.

— Вы кто такой?

— Когда-то я был глашатаем, — охотно принялся рассказывать толстячок. — Бил в барабан и зачитывал вслух постановления муниципального совета. А потом все оповещения начали печатать в типографиях и расклеивать на стенах, вот я и остался не у дел. Ну мне сразу, как водится, под зад коленом — мол, выметайся. Но барабан я им не отдал!

— Да наплевать на ваш барабан! — надвинулась на него Королева Маб. — Полгода назад в этом доме жила мадам Арбуа. Куда она переехала?

Толстячок ткнул пальцем в сторону кладбища.

— Матушка умерла? — попятилась гадалка. — Когда?!

— Вы что же, дочка ей, что ли?

— Ну разумеется, иначе я не назвала бы ее «матушка»!

— В марте это случилось, в марте. Ее задушили, тело потом нашлось на дне колодца. Вас стали разыскивать, хотели об этом сообщить, но вы куда-то запропастились. А старушку флики забрали в городской морг, потом соседи вскладчину купили для нее участок на местном кладбище, чтоб рядом с домом, где она всю жизнь прожила. На могильной плите даже ее имя выгравировали, очень миленькая могилка получилась, смею вас заверить, вся в цветах…

— Убийцу уже арестовали? — перебила Королева Маб.

— Куда там! — махнул рукой толстячок. — Станут флики тратить на нас, на бедняков, время. Для них этот квартал считайте не существует. Да он и взаправду вроде как не существует. А когда-то здесь было славно — маленькие домики, садики-огородики, хозяева выносили стулья на крыльцо, садились и обозревали окрестности. И у меня по ночам был кров над головой в приюте, а днем — тарелка бесплатного супа. Ну а потом эти господа инженеры, санитарные врачи, архитекторы и всякие перекупщики тут все разорили. Да и черт с ним. Но если вы дочурка Арбуа, должны помнить те времена, верно ведь? У вас пары монеток не найдется?

Королева Маб посмотрела на кладбище и, не сказав больше ни слова, отправилась в ту сторону, откуда пришла. Пожав плечами, толстячок с барабаном тоже заковылял своей дорогой — к стене укреплений.

А Виктор выбрался из кустов сирени в полнейшей растерянности. Все услышанное его сильно озадачило. Он брезгливо обошел лужу помоев и зашагал вверх по откосу, заваленному выпотрошенными матрасами. Вокруг было тихо, лишь лягушачье кваканье нарушало тишину. Заходящее солнце окрасило мир в сиреневые тона. Виктор резко остановился — ему почудилось глухое рычание, но звуки смолкли, прежде чем он успел определить их источник. Продолжив путь, он снова услышал шум, на сей раз ближе и отчетливее — это действительно было рычание. Прямо по курсу на дороге возле фургона стояла огромная собака и пристально смотрела на него.

— Сидеть! — выкрикнул Виктор дрогнувшим голосом, видя, что зверь приготовился к прыжку.

— Цыц, Тоска! — рявкнул собаке появившийся из-за фургона мужчина, и та захлопнула пасть. — Простите ее, месье, она у нас вообще-то не злая, просто бдит на совесть.

— Выглядит, однако, жутковато, — поежился Виктор, понемногу приходя в себя — испугался он не на шутку.

— Да что вы, обычная овчарка.

— Месье Пипат, я готова, — раздался женский голосок.

— Сейчас, сейчас поедем, пора уж. Нам до самой площади Нации добираться, а кобылка у меня не шустрая.

— Вы едете в Париж? — оживился Виктор. — Не могли бы меня подбросить?

— Нет! — истерически прозвучал тот же женский голосок, и мужчины удивленно обернулись.

— Что это на тебя нашло, Полина? — спросил месье Пипат. — Почему нет? Ты обычно такая вежливая…

— Здравствуйте, мадемуазель, — приподнял шляпу Виктор. — А я вас видел на Тронной ярмарке, когда там шли подготовительные работы. Мадам Селестен сказала, что вы учите грамоте маленьких циркачей.

Полина Драпье ошеломленно молчала. На Виктора она не смотрела — ее взгляд был прикован к огромному футляру, висевшему у него на плече. Виктор рассмеялся:

— Вас напугала эта махина? Всего лишь фотографический аппарат.

— Не обращайте внимания, — посоветовал месье Пипат, — Полина просто устала, у нее был суматошный день. Она перебирается к Венсенским воротам, а мы с Пегаской — это моя кобылка — пришли помочь перегнать ее фургон. Ну, пора отправляться, а то уже темнеет. Давай-ка, Полина, бери вожжи, только не дергай слишком сильно — Пегаска этого не любит. А я пешочком пройдусь до бульвара, так что вы тоже присаживайтесь, месье. Н-но, пошла, ласточка моя!

Забравшись на облучок, Виктор пристроился рядом с Полиной. Некоторое время девушка, бледная, будто все еще напуганная, ехала молча, не решаясь на него смотреть. Затем тихо спросила:

— Вы явились за мной?

— Не понял?..

— Если вы желаете мне зла, сделайте свое черное дело сразу, не хочу ждать.

— Какое черное дело? — растерялся Виктор. — И почему я должен желать вам зла? Я всего лишь книготорговец и фотограф-любитель… Да что ж вас так напугало, милая барышня? Неужели убийство той старой женщины?

— Откуда вы знаете, что ее убили?

— Мне так сказал человек с барабаном.

— Папаша Леон? — прищурилась Полина.

— Понятия не имею, как его зовут, — развел руками Виктор.

Девушка с облегчением улыбнулась:

— Если бы вы сказали «да», я бы не поверила ни единому вашему слову, потому что его на самом деле зовут Рири Ватье, он живет подаянием, всегда просит «парочку монеток» — два су, не меньше и не больше… А вы правда книготорговец?