Маленький человек из Опера де Пари - [86]

Виктор и Жозеф приступом взяли два места на скамейке в первом ряду. Выступление гадалки проходило в павильончике, увешанном зеркалами. Когда помещение было забито до отказа и публика начала выражать нетерпение, занавес поднялся и взорам предстал помост, задрапированный тканями с персидскими узорами. На красных лакированных подставках курился ладан. Две гипсовые корейские собаки-льва, коренастые, с налитыми кровью глазами, сторожили гору разноцветных пуфов и подушек, наваленных перед белым экраном. Жаловалась на жизнь невидимая флейта, звенел бубен, а некое создание, с ног до макушки закутанное в одежды из ткани, похожей на паутину, исполняло танец — по задумке, экзотический. Один за другим отрезы материи, служившие танцовщице нарядом, облетали с нее, словно луковые перья, и в конце концов она осталась в расшитом звездами корсете, сетчатых чулках и туфлях без задников на высоких каблуках. В финале танца она сорвала муслиновый платок, скрывавший лицо, и по плечам рассыпались белокурые кудряшки.

— Надувательство, конечно, все эти гадания, но тетка улётная, — высказался уличный мальчишка по соседству с Виктором.

«Странное дело, по-моему, я ее где-то видел», — подумал тот. Зачарованный происходящим на помосте Жозеф тем временем резво притопывал ногами в такт эротическим телодвижениям Королевы Маб.

В конце концов она его заметила и щелкнула пальцами. Две обезьянки в пышных панталонах и фесках притащили кофейник с горбатым носиком, стопку блюдец и расставили все на медном подносе.

— Благодарю вас, милые мои Фиджет и Миджет. Да вернут вам злокозненные силы, некогда превратившие вас в зверей, истинный облик! — воскликнула Королева Маб пригородным говорком. — А сейчас, месье Фиджет, извольте-ка перемешать гущу в кофейнике и вылейте-ка ее на блюдце, которое подержит для вас месье Миджет.

— Эй, цыпа, кончай трепаться! Давай уже предсказывай! — заорал какой-то матрос.

Королева Маб, подбоченившись, встала на краю помоста и презрительно посмотрела на парня сверху вниз:

— Тебе, мокрозадый, я предсказываю капитанское звание. Только кораблик твой потонет! — Тут она повернулась к Жозефу и, одарив его очаровательной улыбкой, медоточиво продолжила: — У нас тут есть прехорошенький юноша, обеспокоенный своим будущим. Желает ли юноша узнать судьбу?

— Э-э… ну если только вы скажете мне что-нибудь хорошее, — промямлил Жозеф.

— Вспомнил, где я встречал эту девушку! — спохватился Виктор. — На концерте в Катакомбах!

Но Жозеф уже стоял у помоста и завороженно вглядывался в узоры из кофейной гущи на блюдце.

— Ну-ка, ну-ка, — бормотала прекрасная гетера, — что тут у нас? Много четко очерченных кружочков. Ждите прибытка! О, а в серединке крест — вы доживете до глубокой старости. А вот здесь еще один круг с четырьмя белыми точками. У вас, значит, будет четверо детишек.

— О нет! — вырвалось у Жозефа.

— Эй, красотуля, а мне что напророчишь? — завопили в зале. — Что ты там про меня видишь в этом своем цикории?

Виктор дернул Жозефа за рукав:

— Посмотрите туда! Это он, человечек из Опера!

В третьем ряду сидел Мельхиор Шалюмо собственной персоной и беззастенчиво пялился на них.

— А про вас, месье, я вижу вот что… — отозвалась Королева Маб.

Свет в павильоне погас. Несколько минут в непроглядной тьме звучали шорохи и нервное перешептывание, затем воцарилась тишина, потому что белая простыня, натянутая в качестве экрана над горой подушек, осветилась и на ней зашевелились причудливые тени: бесы принялись энергично размахивать метлами, их растолкала фигура без головы и исполнила неистовый танец вокруг алхимического перегонного куба, откуда вырвалось целое облако цветов и звезд.

Виктор смотрел на экран не отрываясь, но едва включили свет, он обернулся — человечек из Опера исчез.

— Это надувательство! — завопил матрос. — У нее есть сообщник! Такие фокусы в театре «Робер Уден» показывают!

— Ошибаетесь, месье, — холодно заявила Королева Маб. — Цветы и звезды — благое предзнаменование. — И скрылась за кулисой.

Публика потянулась к выходу — кто посмеиваясь, кто выражая разочарование.

— Куда подевался коротышка? — забеспокоился Жозеф.

— Бегите вперед, разыщите его, — подтолкнул зятя Виктор, — я за вами. Если разделимся, шансы найти его удвоятся.

Однако сам он устремился в другом направлении — к владельцу павильона и проекционного аппарата. Тот как раз перематывал бабину с только что продемонстрированной фильмой.

— Вы позволите взглянуть на ваш проектор?

— Да вот он, глядите сколько пожелаете. Я вообще-то собираюсь его продать. Вот когда кто-нибудь придумает, как добиться, чтобы изображение на экране не дрожало, вот это будет зрелище! Да, месье, когда-нибудь синематограф сможет потягаться и с литературой и с прессой. Репортеры останутся не у дел: люди будут слушать новости с помощью фонографа и смотреть живые картинки. Кстати, если желаете приобрести проектор, я сделаю вам скидку. Надоело, знаете ли, крутить ручку и одновременно напевать «Самбра и Маас», чтобы четко выдерживать ритм смены картинок. Вот я и столковался о работе с месье Шарлем Пате — он открыл магазин фонографов тут неподалеку. Так сказать, делает деньги из звука. Отличная штука эти фонографы, можно послушать «Магали», представляете? Но сейчас бешеным успехом пользуется последняя речь президента Карно