Маленький, большой, или Парламент фейри - [212]

— Дорогу куда? — послышался несмелый голос, принадлежавший, как решила Софи, кому-то из Бердов.

— Туда, — отозвался кто-то другой. — Ты что, не слушал?

— Туда, где находятся они, — сказала Софи. — Где соберется Парламент.

— Вот оно что, — произнес первый голос. — А я-то думал, Парламент здесь.

— Нет, — объяснила Софи, — он соберется в том месте.

— Ага.

Вновь наступила тишина, и Софи постаралась вспомнить, что ей еще известно.

— Софи, а это далеко? — спросила Мардж Джунипер. — Не всем по силам дальняя дорога.

— Не знаю. Не думаю, что очень далеко. Помнится, временами это казалось далеко, а временами близко. Наверное, не так далеко, чтобы было не добраться. Впрочем, не знаю.

Все ждали. Софи изучала карты и перекладывала их. Что, если дорога окажется слишком дальней?

Блоссом проговорила мягко:

— Правда, там здорово? Наверняка.

Бад рядом отозвался:

— Нет! Там опасно. И жутко. Придется сражаться! Ведь это война, да, тетя Софи?

Ариэл Хоксквилл взглянула на детей, потом на Софи.

— Что вы думаете, Софи? Это война?

Софи подняла взгляд и протянула вперед пустые ладони.

— Не знаю. Думаю, война, — так говорила Лайлак. Так и вы говорили. — В ее словах, обращенных к Ариэл, прозвучал чуть заметный упрек. — Не знаю, не знаю! — Софи встала и развернулась так, чтобы видеть всех собравшихся. — Я знаю только, что нам непременно нужно пойти и помочь им. Если мы откажемся, их не останется совсем. Они вымирают, я уверена! Или уходят, прячутся так далеко, что это почти равносильно смерти, и все из-за нас! Подумайте, что произойдет, если их не станет.

Все подумали об этом или попытались подумать и пришли к разным заключениям или представили себе разные картины, а кто-то и вовсе ничего не придумал.

— Понятия не имею, где находится это место, — продолжала Софи, — и как нам туда добираться, а также чем мы можем быть полезны и почему именно нам нужно идти, но в одном я уверена: мы просто обязаны попытаться! То есть дело даже не в том, хотим мы или не хотим. Разве вы не видите, что и здесь мы оказались только ради них — я в этом убеждена. Не пойти сейчас — это было бы все равно, что родиться, вырасти, вступить в брак, завести детей, а потом сказать: я передумал, не надо мне всего этого. А между тем если бы мы всего этого не имели, то некому даже было бы сказать: мне, мол, ничего не надо. Понимаете? И сними то же самое. Мы не можем отказаться, потому что нам на роду написано пойти, потому что мы, по-настоящему, идем туда всю свою жизнь.

Она обвела взглядом всех собравшихся. Дринкуотеры и Барнаблы, Берды, Стоуны, Флауэрзы, Уиды и Вольфы; Чарлз Уэйн и Черри Лейк, Бад и Блоссом, Ариэл Хоксквилл и Мардж Джунипер, Сонни Мун, старый Фил Флауэрз и его дочери и сыновья, внуки, правнуки и праправнуки Августа. Софи очень не хватало ее тетки Клауд, которая могла бы изложить нужную мысль просто и непререкаемо. Дейли Элис, спрятав подбородок в пригоршне, смотрела на сестру с улыбкой; дочери Элис невозмутимо занимались шитьем, словно слова Софи были ясны как день, а ведь даже ей самой они, слетев с языка, показались невероятной чушью. Ее мать с умным видом кивала, но не было уверенности в том, что она все правильно расслышала; черты родственников выражали мудрость и глупость, веселость и мрачность, менялись или оставались неподвижными.

— Я сказала все, что могла, — беспомощно заключила Софи. — Все, что услышала от Лайлак: их пятьдесят два, срок — день середины лета, летнего солнцестояния, и это дверь, как было и всегда; карточная колода — это географическая карта, и расклад карт, насколько я поняла, рассказывает о собаке, реке и так далее. Вот так. Осталось обдумать, что нам делать дальше.

И все присутствующие — хотя некоторые совсем не привыкли к этому занятию — принялись думать. Иные, поднеся ладонь ко лбу или соединив кончики пальцев, перебирали мысленно догадки и подозрения, обычные или фантастические, или погружались в воспоминания. Некоторые воздвигали воздушные замки и шарили по их уголкам, чувствовали свои болячки, застарелые или новые, и гадали, не предвещают ли последние совсем иное путешествие. Другие просто заново оценивали себя, перебирали старые страхи и полученные некогда советы, вспоминали о часах любви и отрады. А кое-кто не делал ни того, ни другого, ни третьего.

— Это может быть легко, — вырвалось у Софи. — Вполне вероятно. Всего лишь сделать шаг! А может потребовать большого труда. Не исключаю, что путей окажется несколько, для разных людей разные, но хотя бы один путь есть, должен существовать. Вам всем нужно о нем подумать, вообразить его себе.

Они попытались, ерзая на стульях и меняя положение ног, закинутых одна на другую; думали о севере, юге, востоке, западе; думали о том, как их вообще сюда занесло, гадали, не получится ли так, что, увидев начало тропы туда, они само собой поймут, куда идти дальше. И вдруг в задумчивую тишину ворвался звук, какого они в этом году еще не слышали: на улице заквакали жабы.

— Ладно, — произнесла Софи и села. Она сложила карты, словно они сказали свое слово до конца. — Как бы то ни было, мы будем действовать шаг за шагом. Еще вся весна впереди. Потом встретимся и посмотрим. Больше ничего мне в голову не приходит.