Маленькие путешественники - [30]

Оставшись одни, мальчики опять улеглись – Франсуа на ковре, а Мишель с Жаном на полу. Вскоре все трое уснули глубоким сном.

Проснувшись несколько часов спустя, Жан не сразу вспомнил, где он находится: окружавшая его обстановка была до такой степени необычайной и фантастичной, что ему сначала казалось, будто он все еще грезит.

Уже наступила ночь. В углу с треском дымилась кабильская лампа, освещая хижину слабым, мигающим светом. Старуха, сидя на корточках возле лампы, молола зерна, перетирая их между двумя плоскими камнями арабского жернова. Возле нее негритянка, едва прикрытая несколькими лохмотьями красной и желтой материи, катала своими широкими руками шарики для кускуса, время от времени останавливаясь, чтобы раздуть огонь, разведенный тут же на земле, посреди комнаты. Урида и ее дети сидели немножко поодаль, не принимая участия в этой работе. Наконец, в нескольких шагах от себя Жан различил широкую спину рослого араба, который молча курил, сидя на рогоже. Время от времени струя голубоватого дыма медленно распространялась вокруг его головы, окружая ее как бы серебристым сиянием.

Несмотря на угрозы старухи, в этой странной семье, по-видимому, царило согласие. Глубокая тишина нарушалась только треском горевших углей и скрипом жерновов. Воспользовавшись тем, что никто из присутствующих не обращал на него внимания, Жан принялся с любопытством рассматривать окружавшую его картину.

Когда кускус был готов, негритянка вынула его из глиняной сковороды, в которой он варился, в большое деревянное блюдо и поставила его перед Али-бен-Амаром. Тот немедленно принялся за еду; он ел с крайнею жадностью, торопливо отправляя в рот горсти кускуса. Насытившись, он напился воды из лежавшего возле него меха из бараньей кожи и снова принялся курить, не произнеся ни слова. Тогда только Урида, которая до того времени почтительно стояла перед своим господином и молча смотрела, как он ел, в свою очередь, села на корточки перед блюдом вместе со своими детьми, девочкой в желтом платье и ее маленьким братом. Но перед тем как взять первую горсть кускуса, она вдруг, точно вспомнив что-то, встала и подошла посмотреть, спят ли еще маленькие чужестранцы. Увидев, что Жан лежит с открытыми глазами, она сделала ему знак разбудить братьев и идти ужинать. Дети не заставили себя упрашивать, так как они со вчерашнего вечера ничего не ели, кроме лепешек и фиников, которыми угостила их Урида и которые отнюдь не утолили их голода. Особенно сильно был голоден Франсуа, который, даже не посмотрев вокруг, жадно набросился на еду.

Кускус – главная и часто единственная пища араба. Это не что иное, как небольшие шарики из теста, величиной с горошину, скатанные руками и сваренные на пару́ над горшком, в котором варится кусок баранины или другого мяса. Недостаток у него один: он довольно тяжел для пищеварения, и им легко можно подавиться. Бедному Франсуа пришлось испытать это на себе. Он поторопился есть, что вполне понятно, но, сделав несколько глотков, вдруг покраснел, как рак, и выпучил глаза. К счастью, добрая Урида заметила, что он подавился, и подала ему жестянку. Малыш схватил ее и торопливо поднес к губам, посмотрев на женщину взглядом, каким смотрит собачонка на человека, который вытащил ее из воды, когда она чуть не утонула. Но невзгоды бедного мальчика на этом не кончились. Глотнув из жестянки, он поставил ее на пол и скорчил жалобную гримасу. В жестянке, как оказалось, была не вода, а сыворотка – питье, отлично помогающее пищеварению, но отвратительное для того, кто пробует его в первый раз; оно совершенно отбило у ребенка аппетит. Беда была невелика: блюдо уже почти опустело, а так как оно составляло весь скромный ужин этого небогатого семейства, то маленьким пришельцам оставалось одно – снова улечься спать.

Но тут случилось нечто вовсе для них неожиданное. Али-бен-Амар, который до тех пор, казалось, не обращал на гостей ни малейшего внимания, вдруг встал, подошел к ним, вытолкал всех троих за порог и запер за ними дверь.

Совершенно растерявшись от такого недружелюбного обращения, дети несколько минут стояли в темноте, не зная, что предпринять. Наконец, Жан решил, что им лучше всего просто лечь, где придется, и постараться поспать до утра. Они и улеглись тут же, прислонив головы к стене негостеприимного жилища Али-бен-Амара. Но едва они успели забыться первым сном, как дверь тихо отворилась и чья-то добрая рука бросила им на ноги какой-то сверток, после чего дверь так же тихо закрылась. Урида не смела остановить своего свирепого мужа, когда он вытолкал бедняжек из дома, но когда он уснул, она бросила им ковер, чтобы детям было хоть немного удобнее.

Глава 20

В детстве немного нужно, чтобы подкрепиться и ободриться. С первыми лучами солнца наши герои проснулись такими бодрыми и веселыми, как будто провели накануне спокойный и радостный день.

Жана так и тянуло поскорее пуститься в путь, чтобы не терять время, но он не мог уйти, не простившись с доброй Уридой и не поблагодарив ее. Поэтому он подождал, пока она выйдет, хотя ему очень не хотелось снова встретиться с негостеприимным Али-бен-Амаром. Ждать пришлось недолго. Молодая женщина рано вышла за водой, придерживая рукой на плече круглый кувшин. Проходя мимо детей, она улыбнулась им и подала Жану мешочек с лепешками и финиками. Не имея возможности выразить ей свою благодарность словами, Жан поблагодарил ее жестами и взглядами, и желая объяснить, куда ему надо идти, несколько раз повторил: «Бу-Изель! Бу-Изель!» – указывая рукой в том направлении, где, как он думал, находится эта гора.