Маленькие пташки - [21]

Он рисовал по памяти то, что видел во время своих путешествий. Теперь же он сидел у подножия дерева и, не оглядываясь по сторонам, рисовал пейзаж диких южноамериканских джунглей.

Рейнольдс рассказал мне, что однажды, когда он с друзьями был в джунглях, они почувствовали сильный запах какого-то животного и решили, что сейчас появится пантера, но из кустов с невероятной стремительностью выскочила женщина — голая дикая женщина, которая посмотрела на них испуганными глазами животного, а потом убежала прочь, оставив после себя сильный животный запах. Она бросилась в реку и уплыла раньше чем они успели перевести дыхание.

Приятелю Рейнольдса удалось поймать женщину, похожую на ту. Когда он смыл покрывавшую ее красную краску, оказалось, что она очень красива. При хорошем обращении она оказалась нежной, обожала получать подарки в виде бус и украшений.

Ее сильный запах отталкивал Рейнольдса, пока приятель однажды не предложил ему провести с ней ночь. Он обнаружил, что ее черные волосы такие же жесткие и колючие, как волосы у него на бороде. Из-за ее животного запаха ему казалось, что он лежит с пантерой. И при этом она была настолько сильнее его, что через какое-то время он фактически выполнял роль женщины, она же управляла им, заставляя удовлетворять свои прихоти. Она была неутомимой и возбуждалась очень медленно. Она долго принимала его ласки, пока он не упал в изнеможении и не заснул в ее объятиях.

Потом он обнаружил, что она взобралась на него и льет ему на пенис какую-то жидкость, отчего вначале ему стало приятно, но потом невероятно его возбудило. Он испугался. Казалось, что его пенис горит в огне или посыпан красным перцем. Он терся об ее плоть не столько от желания, сколько пытаясь ослабить жжение.

Он рассердился. Она же улыбалась и тихо посмеивалась. Он начал брать ее яростно, терзаемый страхом, что после того, что она с ним сделала, он уже никогда больше не сможет возбудиться, что это было какое-то приворотное зелье, чтобы получить от него максимальное удовлетворение, после чего он должен умереть.

Она откинулась на спину и смеялась, демонстрируя свои белые зубы. Теперь ее животный запах эротически возбуждал его, как запах мускуса. Она двигалась с такой яростью, что ему казалось, она вот-вот оторвет ему пенис. Но теперь ему самому захотелось подчинить ее себе, и он одновременно принялся ласкать ее.

Она страшно этому удивилась. По-видимому, ранее никто с ней этого не делал. Когда после двух оргазмов он устал биться с ней, он продолжал потирать ей клитор, что было ей приятно, она просила не переставать, еще шире раздвигала ноги. Потом вдруг она перевернулась, встала на постели на четвереньки и под каким-то невероятным углом вскинула вверх свой зад. Она рассчитывала, что он еще раз овладеет ею, но вместо этого он продолжал ее ласкать. После этого она искала только его поглаживающую руку, потираясь о нее словно огромная кошка. Если днем она встречала его, то тайком терлась лоном об его руку.

По словам Рейнольдса, после той ночи белые женщины стали казаться ему слишком слабыми. Рассказывая об этом приключении, он смеялся.

Его картина напомнила ему о скрывающейся в кустах дикой женщине, поджидающей, словно тигрица, когда можно будет выпрыгнуть оттуда и броситься на мужчин с ружьями. Он и ее включил в картину — с тяжелыми грудями торчком, с изящными длинными ногами, со стройной талией.

Я не знала, смогу ли позировать для него, но он думал о другой картине.

— Это будет нетрудно, — сказал он. — Я хочу, чтобы ты заснула, но ты должна быть обернута в белые простыни. Однажды в Марокко я увидел нечто такое, что мне хотелось бы нарисовать. Одна женщина заснула в своих шелковых тряпках, придерживая все это шелковое обрамление выкрашенными хной ногами. У тебя красивые глаза, но придется их закрыть.

Он зашел в хижину и принес оттуда простыни, которыми опутал меня, словно веревками. Потом прислонил меня к деревянной коробке, разместил мое тело и руки так, как ему хотелось, и сразу же принялся рисовать. День был очень жарким. В простынях мне было очень тепло, а поза была настолько расслабленной, что я на самом деле заснула. Не знаю, сколько времени я спала, но ощущала при этом истому и нереальность. И вдруг я почувствовала, как мягкая рука проникает мне между ног и так осторожно начинает меня ласкать, что мне пришлось проснуться, чтобы убедиться, в самом ли деле кто-то ко мне прикасается. Рейнольдс стоял склонившись надо мной, при этом с таким выражением восторженной нежности, что я не пошевелилась. Глаза его были нежными, а рот приоткрыт.

— Я только поласкаю, — сказал он, — только поласкаю.

Я не двигалась. Еще никогда мне не доводилось ощущать, чтобы рука так мягко-мягко ласкала кожу у меня между ног, не прикасаясь при этом к моему лону. Он касался только кончиков волос на лобке. Потом его рука немного спустилась в ложбинку вокруг лона. Я ощущала, как становлюсь податливой и размякаю. Он склонился надо мной и приложился губами к моим, слегка прикасаясь к ним, пока, наконец, я не начала отвечать на его поцелуи, и только после этого он кончиком языка коснулся моего. Его рука продолжала двигаться, изучать, но делала это так осторожно, что становилось просто невыносимо. Я увлажнилась и понимала, что стоит ему продвинуть руку чуточку дальше, как он это обнаружит. Истома распространялась по всему моему телу. И каждый раз, когда его язык прикасался к моему, мне казалось, что другой совсем маленький язычок внутри меня высовывался, желая, чтобы и его тоже коснулись. Рука его двигалась только вокруг моего лона, потом — по моему заду, и казалось, что он заворожил мою кровь, заставляя ее двигаться вслед движениям его рук. Его палец очень осторожно коснулся клитора, потом проскользнул между губ вульвы. Он почувствовал, насколько я влажна. Он сладострастно касался меня там, продолжал целовать, лежа на мне, а я не шевелилась. Тепло, запахи растений вокруг меня, его прижатый ко мне рот действовали на меня как наркотик.