Маленькие подлости - [17]

– Ох и попадет же тебе от бабушки, когда она узнает, чем ты занимаешься в сиесту, глупый ребенок! – визжала Нелли, а голубые глаза с портрета смотрели на Карлоса и смеялись. Наверное, они придали мальчику смелость показать горничной язык и завизжать, передразнивая:

– Глупый? Нет, это ты глупая, в тысячу раз глупее меня, я не сделал ничего плохого!

Тем не менее плохое все-таки было, потому что дверь таинственной комнаты оказалась запертой на два оборота ключа. Он попробовал поговорить с бабушкой о портрете. Она сидела в желтой комнате и улыбалась по поводу сошедшегося пасьянса.

– Ты слышишь, бабушка? Ну пожалуйста, бабушка Тереза…

Молчание.

Лишь однажды бабушка откликнулась:

– Ты ошибаешься, красавчик, в этом доме нет никакой женщины, запертой в шкафу. Что за выдумки! – Она послала улыбку тузу червей, а может быть, королю треф, но вдруг нахмурилась: – Если тебя не оставят кошмары, придется сказать Нелли, чтобы не давала тебе в обед тушеных овощей, хватит. Уже настоящее лето, можно переходить на свежую зелень.

И это было второе бабушкино распоряжение, если за первое считать указание спать после обеда. Впрочем, проклятая сиеста одарила Карлоса приятным открытием. Оказывается, послеобеденный сон настолько возбуждает восьмилетнего мальчика, что тот просыпается с учащенным дыханием и ощущением жара внизу живота, который, к сожалению, проходит так же быстро, как видение длинной, очень белой ладони со странным предметом. Карлоса не слишком занимал этот предмет, но он надеялся в следующем сне разглядеть его получше. И еще он хотел коснуться светлых локонов, отдаленно напоминающих волосы… Чьи? Нелли? Бабушки? Ах, как много вокруг таинственного! Чтобы понять все, нужно научиться уйме важных вещей.

Например, держать язык за зубами.

Через несколько месяцев отец увез Карлоса домой, в поселок. А спустя пятнадцать лет бабушка умерла. Пурпурный вестибюль, гардеробная цвета бледной охры, желтая комната и прочее в Альмарго-38 перешло к Карлосу. Но только не деньги. Ни единой песеты не оставила бабушка внуку, все просадила на то, чтобы до последнего дня раскладывать пасьянс, как и подобает гранд-даме. За пятнадцать лет Карлос ни разу не виделся с ней. Он возмужал, но мечты по-прежнему были для него важнее реальности. Кинофильмы интересовали больше, чем юриспруденция (хотя кто-то мог подумать иначе, потому что Карлос третий год учился на первом курсе). Через пятнадцать лет он стал похож на отца: высокий, вечно хмурый и какой-то невыспавшийся, словно судьба избрала его для эксперимента – выживет ли человек с внешностью и манерами девятнадцатого века, если его засунуть в джинсы «Левис». У Карлоса были волнистые волосы, густые бакенбарды и кожа на лице такая нежная, что проступали голубые жилки.

– Родись ты пораньше – быть тебе павийским[11] гусаром, – сказала ему однажды Марихосе, няня, ухаживавшая за отцом, она ничего не смыслила в военном деле, зато разбиралась в телесериалах и мелодрамах.

Где теперь Марихосе? Доктор Гарсия умер за десять месяцев до того, как Альмарго-38 перешел к его сыну по наследству.

Как жаль, что отец не смог увидеть Карлоса в тот момент, когда он вступил во владение бабушкиным домом. Рикардо Гарсии не пришлось бы торчать за порогом и вместо любезного приветствия получать холодный мазок по рукаву.

Дом находился в гораздо худшем состоянии, нежели Карлос ожидал. Доживала свой век мебель, покрытая белыми простынями, которую Карлос помнил с детства. За 15 лет никому не пришло в голову изменить что-либо в интерьере, хотя бы пепельницу передвинуть. Все старело и умирало вместе с хозяйкой. Впрочем, Карлос долго не размышлял над бренностью мирского. Как некогда в сиесту, он направился к запрещенной двери, связка бабушкиных ключей – в руке, распахнул стенной шкаф – и вот перед ним портрет девушки среди вороха ненужных вещей… Так же, как кто-то почти двадцать лет назад, Карлос поднял портрет и повесил на почетное место в желтой комнате, убрав пейзаж с деревом, притягивавший взгляд бабушки, когда мальчик желал ей спокойной сиесты. И только после этого он задумался над тем, что унаследовал. Альмарго-38 принадлежал ему. Помимо стен, здесь не было ничего ценного, но не важно: если удастся продать дом, можно получить такие деньги, о каких Карлос и не мечтал. Надо все правильно организовать, решил он. Устроиться на легкую работу, чтобы – пусть в теории – оставалось время для занятий юриспруденцией, подыскивать покупателя, а пока суть да дело, жить в доме и открывать его тайны.

– Постой-ка, правильно ли я тебя понял, cazzo Kapлитос?

Нестор настолько увлекся повествованием, что бросил помешивать в медной кастрюле, а это могло привести к катастрофе: ягоды разварятся, сироп выльется на плиту.

– Правильно ли я тебя понял: ты переехал в Мадрид, поскольку получил в наследство дом, который не в состоянии содержать. Кроме того, чтобы сильнее осложнить себе жизнь, ты завел роман с женщиной, которая живет в шкафу. Правильно?

– Да ну тебя, Нестор!..

– Постой, постой, дай-ка я угадаю: неожиданное наследство… детские мечтания… романтическая любовь… Ага, теперь ты мне скажешь что-нибудь характерное для всех простаков, заявившихся из провинции в большой город, например, что в один прекрасный день встретил свою незнакомку, прогуливающую собачонку в парке Ретиро или закусывающую гамбургером в «Макдоналдсе». Послушай, Карлитос, кажется, вишня на коньяке слишком подействовала тебе на мозги… – Нестор принялся энергично перемешивать сироп.