Маленькие пленники Бухенвальда - [9]

Яков Семенович видел погоню уголовника с дубинкой. Штубендинст уже считал, что мальчик убит, и теперь, увидев Петьку живого и невредимого, обрадовался, хотя внешне радость эту ничем не проявил.

Штубендинст крикнул своего помощника Володю Холопцева и попросил его постоять у дверей барака, покараулить, чтобы не нагрянул кто — нибудь из начальства.

Володя встал на пост, а Яков Семенович направился в спальню.

— Петя, где ты там! — окликнул мальчика штубендинст.

— Здесь, здесь, дядя Яша, — послышалось из-под нар.

— Не зря тебя Блохой прозвали, — удивился Яков Семенович проворству мальчишки. — В самый дальний угол забрался…

Они сели рядом на нары.

Колодки-то не потерял, когда бежал от «зеленого»?

— Нет, обе целы остались.

— И то хорошо. Ты ведь, кажется, в детдоме вырос?

— Ага.

— А прозвище где приобрел?

— В детдоме же. Когда мы играли в ловички, меня никто не мог поймать. За то, что я такой верткий, меня сначала прозвали Нырком. А потом Блохой. А мне что, пусть зовут. Когда сюда приехал — никому не говорил, что я Блоха, а здесь опять мне это прозвище дали. Совпадение получилось.

— Раз получилось совпадение, — значит, ты и в самом деле Блоха, — улыбнулся Яков Семенович и мягко дотронулся до Петькиного плеча. — Народ никогда не ошибается, запомни это, Петя.

Немного помедлив, штубендинст сказал:

— Ну, сегодня ты от работы отбрыкался. А завтра? Тоже не пойдешь?

— Не пойду.

— И вообще не будешь работать?

Петька задумался. Это вопрос был трудный. Эсэсовцы могут заставить его работать, могут поймать, избить. И он ответил неопределенно:

— В каменоломне не могу я, дядя Яша. Тяжело очень.

— Да, Петенька, тяжело, — покачав головой, сказал штубендинст. — А прятаться все время — сложная задача. Надо бы тебе подыскать работу… Не такую, как в каменоломне…

Яков Семенович смотрел на Петьку и вспоминал своего сына, ученика четвертого класса. Где он сейчас? Может, и ему трудно приходится, как вот этому маленькому пленнику. Сколько тяжести взвалила проклятая война на неокрепшие плечи ребят!

Вслух штубендинст сказал:

— Скоро конец рабочего дня. Спрячься здесь. А завтра что — нибудь придумаем.

Восьмой блок ужинал. Когда похлебка из моркови и брюквы была съедена, ребята, сложив миски на столе, занялись своими делами. Штопали ветхую арестантскую одежду, чинили колодки. А вот один паренек где-то раздобыл серого тряпья и из лоскуточков шьет себе шарф. Открылась целая мастерская.

Самые маленькие узники, семи и восьми лет, сгрудились, словно цыплята, возле дяди Яши и Володи Холопцева, которые попеременно читают вслух интересную книжку. Яков Семенович хитрыми путями раздобыл ее в вещевой камере. Попались сказки Афанасьева. Дети, затаив дыхание, слушают удивительные истории про Ивана — царевича, серого волка, жар — птицу, бабу — ягу…

— Теперь слушайте, ребятишки, новую сказку, — перевернув страницу, говорит дядя Яша. — Называется она «Правда и Кривда». Жили два купца: один кривдой, другой правдой, так все и звали их: одного Кривдою, а другого Правдою.

«Послушай, Правда! — сказал раз Кривда. — Ведь кривдою жить на свете лучше!..»

— «Нет!»

— «Давай спорить».

— «Давай».

— «Ну, слушай, у тебя три корабля, у меня два, если на трех встречах нам скажут, что жить правдою лучше, то все корабли твои, а если кривдою, то мои!»

— «Хорошо!..»

— Правда все равно победит Кривду, — с детской убежденностью произносит один малыш.

Дядя Яша дочитывает сказку до конца:

— Так и выходит, что правдою-то жить лучше, чем кривдою. Верно, ребята?

— Верно, дядя Яша!

— Хорошо, что понимаете… Вот нас держат фашисты в этом лагере, плохо нам, а ведь правда-то на нашей стороне.

И придет время, когда она победит. А кривду — в могилу. Ну теперь читай ты, Володя. — Яков Семенович передал книжку и ушел к старшим ребятам. Подходя, он услышал Петькин голос.

— Нет, я не стал бы жить в Германии. Здесь нет Черного моря. Да и потом — не люблю я эту немчуру. Всех бы их одной веревкой связать и утопить.

— Ты что это, Петя, разбушевался? — усмехнулся Гофтман, садясь рядом с ним на скамейку.

Петька пробурчал:

— А чего их жалеть, таких зверей!..

Яков Семенович немного помолчал, переводя взгляд с одного мальчишки на другого. Лица не по — детски суровы.

— Многого вы еще не знаете, — вздохнул Гофтман. — Я как — нибудь прочту вам прекрасные стихи великого немецкого поэта Генриха Гейне. Он дружил с Карлом Марксом. Когда вырветесь отсюда, то непременно услышите по радио или в концерте музыку гениального Бетховена, его симфонии. Недалеко от Бухенвальда находится, как вы знаете, город Веймар. Это очень древний и интересный городок. В нем жили великие немецкие поэты Гете и Шиллер. На горе Эттерсберг, где наш лагерь, сохранилось дерево, под которым любил сидеть Гете.

— А я об этом и не знал! — заморгал глазами Петька.

В глазах ребят появились огоньки любопытства.

— А какие замечательные люди коммунисты Германии, сподвижники Эрнста Тельмана, вы и сами знаете. Вот так ребятки. Немцы и фашисты не одно и то же.

Коля Науменко смотрит на Петьку, улыбается и переводит разговор на другое.

— Петь, когда наша армия разобьет фашистов и кончится война, ты чем будешь дома заниматься?