Маленькая торговка прозой - [76]
Итак, значит, это твоя фраза, Александр?
И это у тебя ее стянули?
И все прочие тоже?
И снарядили ими меня?
И ты меня убрал, выстрелив в упор?
Так?
Да, все было именно так, и сейчас это выплыло на поверхность, закрыв все остальные воспоминания Бенжамена... Первое посещение образцово-показательной тюрьмы в Шампроне, первый взгляд Клары и Кларанса... «я не хочу, чтобы Клара выходила замуж»... Кларанс за столом говорит о своих зэках: «Я только стараюсь примирить их с их собственным „я”, и, кажется, мне это удается»... Кларанс... его белая прядь... убедительно... ты убил Кларанса, Александр?.. Эта бойня – твоих рук дело?.. И Шаботт... и Готье... и раненый Калиньяк... они ведь увели твои романы... понимаю... «Они убивают, – говорил Сент-Ивер, – не как большинство преступников – чтобы разрушить самих себя, но наоборот, чтобы доказать свое существование, как если бы они ломились в стену»... ну да... или как если бы они писали книгу... «большинство из них наделены тем, что принято называть творческим складом характера»... «тем, что принято называть творческим складом характера»... поэтому не стоит удивляться, что, если у них украдут слово... строчку... целую книгу... Что бы сделал Достоевский, если бы его «Идиот» вышел под фамилией Тургенева?.. А Флобер, если бы приятельница Коле[34] украла его Эмму?.. Хватило бы их на то, чтобы разнести всех вокруг?.. Они писали, как убивают...
Так уходили клеточки Бенжамена... У каждой – свое спорное мнение, которое распадается вместе с ними... картинки, рассыпающиеся на глазах... процесс прерывается внезапными паузами... что-то мешает... краеугольный камень сознания, камень преткновения... как, например, это заявление Клары: «Я кое-что скрыла от Кларанса...» – «Что-то скрыла, Кларинетта?..» – «Мой первый секрет... я дала Александру почитать книгу...» – «Александру?..» – «Ну да, знаешь, который все время пишет... я принесла ему роман Ж. Л. В. ...» Что?.. Что?!! ЧТО?!! Клара?.. Значит, это из-за Клары все началось?.. И эта пуля у меня в башке... и море крови, и горы трупов?.. Черт бы все это побрал... голос Кларанса тут как тут: «Единственное напоминание о внешнем мире, которое они еще терпят, это присутствие Клары в наших стенах...» Клара в наших стенах... Клара по простоте душевной сама приносит роман Ж. Л. В. настоящему Ж. Л. В. ... «Ты полагаешь, я неправильно поступила, Бенжамен?..» Волки тоже наивны... не голод, не хитрость, не кровожадность зовут их в овчарню, нет... но их наивность. Клара в овчарне...
Так распадались клеточки Бенжамена Малоссена... взрывами... в этот момент был такой шок, что даже зеленая полоска энцефалограммы вспыхнула ярче на тусклом экране... но вспышка, которую никто не видел, не в счет... и смерть опять становится на свои рельсы... «Будьте снисходительны к писателям, – шепчут клеточки Бенжамена, рассыпаясь песком, – пожалейте их, не давайте им зеркала... не меняйте их представлений... не давайте им имен... от этого они сходят с ума...»
40
– Кремер.
– Кремер?
– Кремер. Его зовут Александр Кремер.
Инспектор Ван Тянь молчит. Дивизионный комиссар Аннелиз говорит вполголоса. Только бы не разбудить Верден. Только не ее глаза.
– У нас говорят не только немые старухи, Тянь, отрезанные пальцы тоже.
– Удалось установить отпечатки?
– Точно – он.
– И откуда взялся этот Кремер?
– На этот вопрос вам ваши товарищи ответят.
Дивизионный комиссар Аннелиз передает слово трем другим инспекторам, находящимся тут же. Три ареста Кремера, три дела, трое полицейских. Один из них, старый служака с трубкой в зубах, начинает, осторожно косясь на Верден.
– В первый раз все было совсем по-другому, Тянь. Мошенничество, так, ерунда. Кремер сбежал из дому. В восемнадцать. Записался здесь на курсы Бланше – драмкружок, как раз для подростков, которые не хотят учиться, ну, ты понимаешь. Так. Актер из него никакой, если верить его преподавателям... Смазливое личико и ничего больше. Но он уперся. Захотел показать, на что он способен, предстать во всей красе перед самим Бланше, директором. Дождавшись июля, когда Бланше с семьей уехал из города, он проникает к нему в дом, дает объявление в «Партикюлье» и продает квартирку какому-то дантисту; и можешь мне поверить, Тянь, все чин чином, сделка зарегистрирована, как полагается, нотариус даже не заметил подделки документов на собственность. Директор возвращается, а у него уже поселился дантист. Представляешь его физиономию... Тут является Кремер, как ни в чем не бывало: «Ну что, господин директор, плохой я актер, да?» Меня это больше позабавило, я попытался уладить дело миром, дантист забрал свою жалобу, но директор, сволочь попался, свою не захотел забирать. Нотариус тоже. В итоге: шесть месяцев схлопотал наш малыш Кремер, который к тому моменту уже месяц как стал совершеннолетним.
– А семья?
– Виноторговцы из Бернгейма, в Эльзасе, сбывают преспокойно свой сильванер нантским оптовикам. Родители лишили его наследства в пользу двоих старших сыновей. Не считая, конечно, полуразвалившейся хибары – не отпускать же его ни с чем – добрые души...
