Маленькая повесть о большом композиторе, или Джоаккино Россини - [52]

А опера «Сорока-воровка» кончается традиционным счастливым финалом. В последний момент перед казнью все выясняется: Пиппо находит на колокольне спрятанное сорокой серебро, а от короля приходит помилование отцу Нинетты. Все счастливы.

На премьере оперы присутствовал Стендаль. Из его рассказа можно представить, какое впечатление произвела опера на публику: «Успех был таким бешеным, опера произвела такой furore… что публика повставала со своих мест, громкими криками вызывая Россини. Этот обворожительный человек рассказывал вечером в кафе «Академия», что он испытывал не только чувство радости от успеха оперы, но и в то же время и страшную усталость после сотен поклонов, которыми он должен был благодарить публику, ежеминутно прерывавшую действие возгласами: «Bravo maestro! Evviva Rossini!»[11] Словом, успех был необычаен, и можно смело сказать, что никогда еще композитор не справился лучше со своей задачей…» И вот в повествовании французского писателя сразу проступает типичнейшая особенность личности Джоаккино: композитор «устал от поклонов»! Не от работы, а от поклонов! С одной стороны, это говорит о той самой легкости творчества, которая стала легендарной, а с другой – о скрытности маэстро. Как бы ни было трудно, он всегда улыбался. Устал? Конечно, но только от поклонов.

«Сорока-воровка» явилась важным шагом на творческом пути Джоаккино Россини. Глубокое, актуальное содержание, естественность и яркость музыкально-драматического развития поставили оперу в ряд лучших созданий композитора. Так в каком же жанре написана эта опера? А в каком «Золушка»? Неважно, что писали в программах и клавирах. Ведь в звуках этих произведений слились и перешли в новое качество черты традиционных итальянских жанров – сериа и буффа. Россини смело экспериментировал в области музыкального театра. Нет, он не отказался от столь любимого в ранние годы комического жанра. Просто жизнь текла вперед. И комическая опера становилась «серьезней», ведь нельзя же все время только смеяться!

Глава 11. НЕОЖИДАННАЯ ПЕРЕМЕНА ВКУСОВ, ИЛИ ЗАКОНОМЕРНОСТЬ

Еще только отгремели аплодисменты в знаменитом театре «Ла Скала», а наш герой снова в пути. Так и текла жизнь Джоаккино Россини – в постоянных переездах с места на место, в спешке, в стремительном сочинении опер, в торопливых их постановках, в пререканиях с исполнителями и импресарио, в веселом и интересном общении с друзьями, в активном и остроумном отражении нападок врагов. В начале августа 1817 года композитор прибыл в Неаполь. А там его уже ждало либретто Джованни Шмидта, сочиненное по заказу Барбайи, – «Армида». Сюжет был взят из «Освобожденного Иерусалима» Торквато Тассо. Элементы фантастики, присутствовавшие в нем, не могли понравиться Россини-реалисту. Ведь даже в сказке о Золушке он сумел избежать их! Но тут восторжествовало желание могущественного импресарио. И композитор смирился.

Этот сюжет издавна привлекал внимание музыкантов. На либретто, сочиненное французским драматургом Ф. Кино, написали свои оперы Ж. Б. Люлли (1686), К. В. Глюк (1777). И вот теперь создал свою музыкальную версию классической темы Россини. Содержание сводилось к следующему: рыцарь-крестоносец Ринальдо полюбил прекрасную волшебницу, царицу Дамаска Армиду. Забыв о своих обетах, он наслаждается счастьем. Друзья решают спасти его от чар Армиды, и рыцарь уходит от своей обольстительницы. А та в горе и гневе разрушает свои волшебные сады и бросается в погоню за беглецом в колеснице, запряженной драконом. Сколько фантастики! И все же Россини сумел найти в этом потоке волшебства то, что оказалось ему близко, – огромную человеческую любовь. И главной удачей оперы стали любовные дуэты, которые поражали современников своей поэтичностью, изяществом и трепетностью подлинного чувства. Впрочем, в этом было и много личного. Двухлетняя симпатия к очаровательной примадонне театра, восхитительной Изабелле Кольбран переросла в более сильное чувство – Джоаккино влюбился! Он, «сердечным победам» которого не было числа, ко всему относящийся с насмешкой, оказался у ног прелестной женщины, которая стала полновластной хозяйкой его сердца. Конечно, сердце – это еще не гений художника, но ведь именно оно побуждает гения к созданию удивительных красот.

И все же эта опера встретила много недовольства со стороны публики. Итальянцы любили однозначные счастливые концовки. Именно такой развязки здесь не было. Гармония и инструментовка произведения были тонко и искусно разработаны, содержали много новизны, однако этими качествами оказалось невозможно покорить итальянских слушателей тех времен. На премьере 11 ноября 1817 года шумного провала не было, но общее недовольство отразилось в откликах прессы.

А тем временем Россини уже ждали в Риме. Театр «Арджентина», импресарио которого в тот момент был старинный приятель композитора Картони, рассчитывал поставить к карнавальному сезону оперу, сочиненную знаменитым маэстро. «Газета двух Сицилии» еще с начала декабря сообщала об ожидавшейся премьере. Россини же приехал только в середине месяца, а после рождества газета уже сообщала о постановке! Вряд ли композитор мог сочинить и поставить оперу за такой короткий срок. Так и случилось, что «Аделаида Бургундская», первое представление которой состоялось 27 декабря 1817 года, вся состояла из отрывков предыдущих опер Джоаккино. Либретто, написанное Дж. Шмидтом, оказалось на редкость неинтересным. Речь шла об эпизоде из истории Италии, но как же скучно и неправдоподобно все было сделано! Впрочем, работа с плохим либретто – не новость для Россини. И скорей всего в неудаче композитора отразилась огромная усталость, накопленная за год, – ведь это была четвертая опера! А может быть, сказались уж слишком сжатые сроки – всего 2 недели. Вот так и получилась, наверное, самая плохая опера Россини.