Маленькая опера - [26]

– Карлик?

– Ну да. Коротышка. Недомерок. Такой, как вы.

Мгновения не прошло, как пьяный, неповоротливый Арнольд уже сбил с ног дирижёра, взгромоздился сверху и принялся душить. Вид его был страшен.

– Ты назвал меня карликом? – рычал администратор.

Макс всплеснул руками, Моника схватилась за голову, Берта закрыла глаза, чтобы не видеть последствий такой фатальной ошибки.

– О боже! Он назвал Арнольда карликом! Его что, не предупредили?

– Он назвал Арнольда карликом! – нестройно повторил коллектив.

– Теперь сам виноват, – подвела итог Матильда.

– Какая непростительная оплошность! – поддержал Макс.

Бено хрипел, Арнольд рычал, оба катались по сцене. Берта разорялась:

– Что я, бедная женщина могу сделать со своим питбулем? Никому еще не удавалось разжать эти челюсти.

Некоторое время артисты наблюдали, как гибнет дирижёр.

– Нет ли у кого-нибудь кинокамеры? – спросил Макс. – Я бы с удовольствием запечатлел этот эпизод, чтобы пересматривать долгими зимними вечерами.

– Не узнаем теперь, чем опера закончилась, – расстроилась Матильда. Макс её успокоил:

– Я могу рассказать. Там всё дело в германских богах. Поскольку они бессмертны, ничего серьёзного с ними произойти не может.

Арнольд дотащил дирижёра до контрабаса и пару раз ударил головой об инструмент.

– Запомни, рост в человеке – не главное! – приговаривал доктор. – Главное – душа и доброе сердце!

– И преданность партии! – добавил Макс.

– Их надо остановить, – сказала хозяйка борделя. – Контрабас стоит огромных денег! Моника, птичка моя, давай!

* * *

Моника кивнула. Она сняла с ножки туфельку, задвинула под соседний стул. Сделала беспомощный вид и сказала, не повышая голоса.

– Кажется, я потеряла туфельку! Как же я без неё! Я же никуда не смогу пойти!

Арнольд мгновенно прекратил экзекуцию, замер как пёс, услышавший голос хозяйки.

– Ах, где же моя туфелька! – повторила Моника, даже не пытаясь нагнуться и посмотреть.

Арнольд отпустил дирижёра, спустился со сцены и подал Монике её обувку. Бережно, как драгоценнейшую из ваз.

– Ах, Арнольд! Спасибо, дорогой. Что бы я без тебя делала! Посиди со мной, мой рыцарь!

Вышибала сел рядом с девушкой, только что язык на плечо не вывалил от счастья. В любви он предпочитал обожествить женщину и бояться к ней притронуться. Такой вот милый извращенец.

* * *

Бено с трудом поднялся. Растёр травмированное горло.

– Я понял. Вы будете Хундинг и Зиглинда. Несчастный муж и красавица-жена.

– Но ведь Хундинг – богатырь? – напомнил Макс.

– Главное свойство всех богатырей – неизбывное желание убивать. Арнольд идеально подходит. Он злой, ревнивый и мнительный, как обезьяна. Настоящий ариец. Хундинга мы нашли. Теперь нужны Зигмунд и бог войны Вотан. Есть желающие?

Снова в зале молчание. Дирижёр добрался до стула, сел.

– Ну же! Мальчики! У нас есть поющие девочки, но они не споют басовую партию, даже если будут курить тридцать лет без перерыва. Мужчины, смелее!

Тони показал Максу глазами – «давай на сцену».

Макс ответил жестом – «хрен тебе».

Тони изобразил пантомиму, как отрывает чью-нибудь голову.

Макс сменил позу на нахально-вызывающую.

– Я могу спеть вообще за всех мужчин. У меня особый дар, – объявил комик. – Я пел партии всех животных.

– Ты работал в зоопарке? – удивилась Моника.

– В кукольном театре. Вот, например, песня ёжика!

И Макс пропел песню ёжика.

– Это кто тут весь в иголках на крылечко к нам пришёл!..

Бено прервал комедианта:

– В операх Вагнера не бывает ёжиков!

– Ну да, нибелунги же намного реальней!

– А ты можешь спеть как слон?

– Конечно! Я весёлый, толстый слон… – запел Макс глуховатым баритоном.

– Стоп! Достаточно! А теперь как кит?

Макс завыл нечленораздельно, подражая голосам китов.

– Я был лучшего мнения о китах.

– Да. Они настоящие маньяки.

Бено, взяв себя за подбородок, походил туда-сюда.

– Придумал! А попробуй спеть как линейный корабль «Бисмарк»!

– Но он же корабль!

– Но ты же артист!

Макс надулся и издал великолепную басовую ноту.

У Бено поднялись брови. Он обошёл Макса по кругу, осмотрел со всех сторон.

– Неплохо! Потом поставим что-нибудь из жизни военно-морского флота.

Макс сел на место:

– Я могу спеть. Но я не буду!

– Хочешь быть Зигмундом?

– Нет.

– Тогда Хундингом?

– Тем более.

– Хочешь быть богом?

– Богом? – Макс посмотрел в зеркало, висящее за барной стойкой. Отражение не могло принадлежать верховному богу, но какому-нибудь специфическому, связанному с пьянством и разгульной жизнью – вполне.

– Вот и славно! – хлопнул в ладоши Бено. – Так, в этом заведении есть ещё мужчины?

– Нет! – отрезала Берта.

– Всё равно какие. Больные, туповатые, со странностями. В немецких операх найдутся расстройства на любой вкус.

– Нет!

Ничего не поясняя, со стула поднялся Тони. Встал, и вышел на сцену.

– Что? – не понял Бено.

– Я буду… Кто там остался?

– Зигмунд!

– Я буду Зигмундом!

– Аллилуйя! – вскричал дирижёр. – Да начнётся опера! Сейчас мы пройдём мизансцены. Без пения и слов. Просто разучим движения и мимику. Итак, Зигмунд приходит в дом Зиглинды!

Дирижёр затащил Тони за кулисы, сам побежал к роялю, стал играть начало первого акта.

– Зигмунд, пошёл!

Тони вышел из-за кулис.

– Стоп!

– Что?

– Как ты ходишь!

– Ногами.