Маленькая Обитель - [23]
Во время этих продолжительных бессонниц существовал прежде всего «странный голос», который начинал звучать, и этот то низкий, то суховатый голос кричал в ночи нечто вроде: «Не меня! Только не это!» Нельзя сказать, что это был в точности его голос, но он был ему удивительно знаком, быть может, то был ломающийся голос маленького мальчика, когда звуки, которые он издает, попеременно бывают то острыми, то слишком низкими.
«Нет! Не меня! Только не это!» — кричал голос. Или: «Хватит! Теперь достаточно!» Голос умолял. Голос ребенка хныкал в бессонной ночи. Он просил: «Не меня! Только не это!» точно так же, как выкрикнул бы «Мама!» из раздробленной груди, то самое слово, что молчаливо выкрикивают в любом возрасте на протяжении жизни и заглушают в темноте, слово «мама», произнесенное сухо, при отсутствии слез, в то время как на другой стороне бесконечной ночи отсутствующая мать, потерянная или умершая мать в отчаянии кричит, что она сама пока еще ребенок, что нет матери, нигде нет, как нет и взрослых, а есть только вечный ребенок, вечная девочка…
Тогда, чтобы перекрыть «странный голос», другие фразы начинали вырываться наружу. Тысячи фраз, закрученных памятью Воллара в большой клубок. Тысячи фраз, которые разматывались, освещали черноту, чтобы заглушить этот голос, без остановки повторявший: «Хватит! Не меня! Только не это!» Фразы, вырванные из книг с первого чтения в детстве. Вечное возвращение фраз, прочно закрепившихся в голове человека, обладающего необыкновенной памятью.
Голос тоски умолял, в то время как фразы с яростью вылетали из хранилища памяти: «Железная! Она должна быть железной, опирающейся на огромные подпорки, чтобы в эту ночь ее не раздавили, не выпотрошили все эти штуки, которые я видел моими замутненными глазами, те самые штуки, что живут в ней теперь, и это невыносимо».
«Нет, хватит!» — повторял голос тоски. А другой, напрягая звук, продолжал:
Крики голоса страха. Ночная дуэль. Поток других фраз. Без конца, без конца, вплоть до гнилого рассвета. Читатель Убийца против Мистера Кошмара.
«Увезите меня в каравелле, в старой и легкой каравелле, на форштевне, или, если хотите, в пене, и забросьте меня далеко, далеко…»
Но никакой каравеллы не видно. Бескрайняя бессонница. А голос страха кричал: «Хватит! Достаточно! Приди и увези меня, матушка каравелла… Ты же знаешь, что я в тысячу раз больше нуждаюсь в тебе сейчас, когда почти состарился, в тысячу раз больше нуждаюсь в твоем теле и твоих руках, мама, даже если ты мертва, даже если ты стала совсем маленькой и тоже кричишь на другом краю этой ночи, такой непохожей на ночь».
А другой голос возражал: «У меня одного больше воспоминаний, чем у всех людей, копивших их с тех пор, как мир существует. Мои сны подобны вашему бодрствованию. Моя память, месье, — как груда мусора».
Когда рассветало, Воллар в конце концов засыпал тревожным сном. А через час или два кошмар или луч света будили его. Он резко вскакивал, опрокидывая стопки книг, окружавшие его смятую постель. Книги на ночном столике, книги на всех предметах обстановки. Даже в ванной или в кухне — книги. В тени, под слоем пыли.
Воллар всегда смотрел на себя в зеркале с удивлением. Впалые глаза с глубокими кругами и без очков на жирном, бледном и слегка заросшем пятне лица. Без возраста. Обнаженного в тишине. Одиночество мяса: член, живот, ягодицы. Обрывки мыслей.
И с наступлением рассвета — фразы, которые замолкают одна за другой. Ненадежный покой. «Моя память, месье, — как груда мусора…»
Наконец утро! Воллар мог снова углубиться в чтение, проглотив более полулитра кофе. Книги дожидались его. Повсюду. Стопки книг. Новых и старых.
Как бы то ни было, этот первый сон после несчастного случая был особенным. Настоящий сон! Воллар еще находился во власти тягучего оцепенения, барахтался в последних наплывах черноты, но вдруг встал, голова раскалывалась при воспоминании о катастрофе, а мелодия несчастья звучала в полную силу.
С пересохшим горлом, вытянув руки, он пробирался среди книг, пустых бутылок, каких-то коробок с лекарствами, загромождавших комнату… Странно, но он чувствовал, что впредь ему будут мешать собственные руки. Они уже не ложились на предметы так, как прежде. Руки убийцы. «Руки д'Орлака».
Вот так в самый неожиданный момент можно оказаться в самом центре закоренелых убийц. Вернулось давно забытое ощущение насилия, скрытого насилия, и старое «опасение убить».
В конце утра он спустился в лавку, где мадам Пелажи частенько работала с восьми часов, даже если открывала магазин точно в девять. Она разбирала счета, расставляла книги, принимала посылки.
Постоянно находилась здесь, быстрая и внимательная. Она тоже, по-своему, являлась памятью. Но памятью эффективной, а не «грудой мусора». У нее можно было получить сведения о распроданной книге, имени забытого автора по обрывкам названия или точном названии книги по предполагаемой фамилии. После непродолжительных поисков она всегда отвечала: «Нет, месье, это не
Пьер Пежю — популярный французский писатель, обладатель престижных литературных премий, автор более 15 романов и эссе, переведенных на два десятка языков. Роман «Смех людоеда», вышедший в 2005 году, завоевал премию «Fnac» по результатам голосования среди книгоиздателей и читателей.«Смех людоеда» — это история о любви и о войне, рассуждение об искусстве и поисках смысла в каждой прожитой минуте. Книга написана незабываемо образным языком, полным ярких метафор, с невероятной глубиной характеров и истинно французским изяществом.Шестнадцатилетний Поль Марло проводит лето в Германии, где пытается совершенствовать свой немецкий.
Пьер Пежю — популярный французский писатель, обладатель престижных литературных премий «Fnac» и «Интер», автор более 15 романов и эссе, переведенных на два десятка языков.Кто определяет наши судьбы и можно ли изменить то, что предопределено заранее? Семнадцатилетней Лейле случайно открывается удивительная тайна, с помощью которой можно как книгу переписать свою судьбу и направить ход повествования своей жизни совершенно в другом направлении. Потому что, кроме нашего мира, существуют другие миры, и в одном из них живет писатель, который сочиняет ее историю.
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Светлая и задумчивая книга новелл. Каждая страница – как осенний лист. Яркие, живые образы открывают читателю трепетную суть человеческой души…«…Мир неожиданно подарил новые краски, незнакомые ощущения. Извилистые улочки, кривоколенные переулки старой Москвы закружили, заплутали, захороводили в этой Осени. Зашуршали выщербленные тротуары порыжевшей листвой. Парки чистыми блокнотами распахнули свои объятия. Падающие листья смешались с исписанными листами…»Кулаков Владимир Александрович – жонглёр, заслуженный артист России.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
Ирина Ефимова – автор нескольких сборников стихов и прозы, публиковалась в периодических изданиях. В данной книге представлено «Избранное» – повесть-хроника, рассказы, поэмы и переводы с немецкого языка сонетов Р.-М.Рильке.