Маленькая лгунья для большого полковника - [11]

В себя пришла от тормошения и от того, что меня рывком подняли на ноги. Какой кошмар, я уснула на полу, возле тазика, как какая-то дрянная собачонка.

Дамиан поднял таз одной рукой и вынес его на улицу с другой стороны дома. В окно я успела увидеть натянутые высоко веревки между железными столбами. Прекрасно. Мне придется еще и все это развешивать.

Я пошла следом за ним и поволокла за собой стул. Так как выжимать белье я совершенно не умела, то каждая тряпка была весом с меня. Я тянула ее и мокрую шлепала на веревку. Когда закончила развешивать белье, было уже совсем темно, а у меня тряслись колени, болели руки, стерлись костяшки пальцев, и я чувствовала себя грязной, потной и вонючей. И вообще использованной. Но перспектива оказаться на улице радужной совсем не показалась, особенно когда где-то вдалеке завыли степные волки.

Приплелась на кухню, где Керук сидел с ребенком на коленях и показывал ему «козу рогатую». Чистый, в белой футболке, пышущий бодростью и здоровьем, и я такая вся грязная, как выжатый лимон, с волосами, свисающими мне на лицо пасмами, со сморщенными руками, голодная и уставшая как собака.

— Я хочу есть, — очень жалко пропищала, даже не надеясь, что меня кто-то услышит. Мне кивнули на кастрюлю и продолжили читать газету, покачивая ребенка на руках. В кастрюле я нашла суп, и от одного его вида у меня в желудке требовательно заурчало. Всегда ненавидела супы, но сейчас этот казался мне верхом кулинарного искусства. Я съела его холодным и еще раз убедилась в том, что вкуснее я ничего в своей жизни не ела.

— Очень вкусно…Спасибо.

На меня даже не посмотрели. Сидит на своем кресле, читает. Еле-еле помещается на сиденье, и ребенок у него в руках размером с погремушку. Профиль красивый, четкий. В чертах его лица есть что-то первобытно дикое, бешеное. Но он точно не мексиканец. Керук…Надо посмотреть в интернете, что означает эта фамилия.

Потом я приняла душ. Маленькая и тесная ванная комнатка со старой сантехникой вначале заставила брезгливо поморщиться, но потом я поняла, что лучше я точно не найду здесь даже в отеле и стала под горячую воду. Большего наслаждения в жизни не испытывала. У меня ныло и болело все тело, и я стирала с себя грязь руками, брезгуя взять чью-то мочалку. Завтра поеду в город и куплю себе самое минимальное. На это мне денег точно хватит.

Завернув голову в полотенце, я порылась в вещах той Кейтлин и с ужасом обнаружила там такие вещи, в которых, наверное, падшие женщины стоят на трассе. Но других там и не было. Я выдохнула и выбрала более или менее приличное. Топ и короткие шорты. Все остальное оказалось мини-платьями, мини-юбками, какими-то сеточками, дырочками и вообще полосочками. Ядовитые расцветки, камушки, стразы. Ужас ужасный. Топ обтянул мою большую грудь, как лифчик, и полушария полезли сверху так, что пришлось их утрамбовать обратно, а задница так и норовила выскочить из-под шорт.

Я покрутилась перед зеркалом, потом собрала мокрые волосы в пучок на макушке и решительно пошла обратно на кухню. Когда появилась в дверях, Дамиан вскинул голову, осмотрел меня с ног до головы, и его брови медленно сошлись на переносице. Какого черта им опять что-то не нравится! Проклятые брови не могли подняться вверх в благоговейном восхищении. Сволочи.

Мне просто вручили спящего ребенка и растворились в темноте коридора. И это все? А…а…а заметить, какая я красивая в этих шортах, какой у меня бюст и длинные ноги. Я, между прочим, модель, мистер Керук. И мужчины дерутся, чтобы я на них просто посмотрела. У меня три претендента на мою руку, и один из них сын князя Монако — Арман. А какой-то…какой-то деревенский мужлан хмурит брови и сваливает из комнаты, когда я едва появилась, с брезгливым выражением лица.

Ну и черт с ним. Чурбан. Я осторожно положила ребенка в кроватку, накрыла милым одеяльцем ЖЕЛТОГО цвета (опять какого-то непонятного — не розового, не голубого, а ЖЕЛТОГО, гендерная интрига прям). Стянув с себя шорты, я улеглась на кровать, и она показалась мне мягче перины. Я расслабленно закрыла глаза, блаженно натянула на себя пахнущее свежестью одеяло и подумала о том, что все не так уж и плохо, но едва я уснула, меня с постели поднял какой-то оглушительный звук. Вскочив, задыхаясь от ужаса… я вдруг поняла, что это плачет ребенок. Что? В три часа ночи? Они разве не должны мило спать в своей кроватке до утра?

Это была адская ночь. За эту ночь я узнала, что Джекки — девочка, потому что мне пришлось менять ей подгузник, и ничего страшнее в этой жизни я не делала. Мне никто не собирался помогать, и когда я носилась с орущим ребенком по дому, ОН даже не соизволил выйти из своей комнаты и спал мертвым сном. Распластался по кровати, и я не смогла его разбудить даже пинками, казалось, что он сдох. Я даже принюхалась…но от него пахло потом, навозом и каким-то ужасным парфюмом с сигарами. И что самое ужасное — этот запах не показался мне отвратительным. А еще он сопел, как сопят огромные мужланы…наверное. Казалось, от его дыхания трясется кровать и ножки вот-вот подломятся.

Со вздыбленными волосами, с ребенком я носилась по комнатам в поисках подгузников. Детский «человечек» промок насквозь, и я, растопырив пальцы, чтобы ни в коем случае не коснуться ЭТОГО, держала ребёнка на вытянутых руках.