Маленькая книга жизни и смерти - [32]

Ничему из этого не следует верить, просто пассивно принимать на слово. Это будет пустым фразёрством до тех пор, пока не будет проверено в настоящем моменте, пока я активно не докажу это себе, уделив внимание данным фактам и перестав откладывать это на будущее.

5. Перспектив на будущее нет: назад во вневременное

Вот я и вернулся во Вневременное. Неизбежные муки и неотъемлемая бессмыслица мира времени вернули меня к моим чувствам, и я ответил на вопрос, который задавал себе на протяжении этой главы: действительно ли я заинтересован в осознании Вневременного, а не в продолжении моего существования после смерти? Ответ — Да. Отвечаю так по всем тем причинам, которые я привёл, но прежде всего по этой последней причине: что только в этой Вневременной Реальности, которую я так явно воспринимаю в моём центре, и только будучи ею, можно устранить всё зло и мучения моих часовых поясов. И под Вневременным я не имею в виду некий смутный, мистический, труднодостижимый стержень временного мира, а просто СЕЙЧАС, неотвратимый обыкновенный момент, когда Бессмертный Единый — кто есть не кто иной, как Первое Лицо Единственного Числа Настоящего Времени, — так ясно показан. Как говорит Кабир:

Если ваши оковы не разорваны, пока вы живы, какая может быть надежда на освобождение в смерти? Это просто пустая мечта — что душа соединится с Ним, потому что она отошла от тела. Если вы нашли Его сейчас, вы найдёте Его и потом: если нет, вы просто станете жить в Городе Мёртвых.

Практически не вызывающее возражений предположение, лежащее в основе всех вопросов о моей смертной природе, состоит в том, что я — тленен, дитя Времени не в ладах с родителями, погрязшее во Времени, если вообще не обречённое утонуть во Времени. Автоматически я принимаю как должное, что мой лучший и, возможно, единственный шанс на выживание в том, чтобы, пока я жив, как-нибудь выбраться из Времени на твёрдую почву Вечности — при помощи аскетических практик, слепой веры, медитации, альтруизма, или (помоги Господи!) философских изысканий — не знаю чего. И вот я брошен в море Времени, одна голова над водой, я сейчас пойду ко дну, и я цепляюсь за набор спасательных тросов, ведущих в Вечность, таких слабых, скользких и истрёпанных, что мои шансы быть вытащенным на берег ничтожны. Такое создаётся впечатление.

Какой страшный сон, какая мрачная шутка! Трезвая истина наяву в том, что я открыто стою, твёрдый и непоколебимый, на Скале Вечности, где даже пена того океана не может меня достать. Нет, гораздо лучше этого: Я есть та Скала, Я ЕСТЬ САМА ВЕЧНОСТЬ.

Но по крайней мере признайте (слышу я чей-то голос), что это ужасно трудное и возвышенное осознание, недоступное никому, кроме нескольких одарённых душ.

Опять же, что за шутка! Как можно попасться на столь явное, ничем не прикрытое злоупотребление доверием! Это возмутительно, невыразимо ОЧЕВИДНО. Я не могу придумать факта, который бы был яснее этого: что я здесь — эта Скала, сама непоколебимость, Недвижимый Движитель мира, неразрушимый, вне времени, не имеющий совсем никакой истории, на веки вечные один и тот же — и прекрасно сознающий всё это.

Чтобы доказать это себе ещё раз с потрясающей живостью, всё, что мне нужно сделать, — это (как я привык выражаться) сесть в мою машину и поехать покататься. И вновь открыть тот ошеломляющий факт, что во всём мире нет такой машины — не произведено такого аккумулятора со стартером, — которая в состоянии привести МЕНЯ в движение! И во всём мире нет такого пейзажа, который в состоянии оставаться неподвижным, — вместо того чтобы соскальзывать, смешиваться и биться в корчах — в моём августейшем присутствии! Мне только нужно пробудиться и увидеть, что тот «прочный мир» — не что иное, как беспокойный океан Времени, а этот «путешествующий по нему» — не кто иной, как Материк Вечности, о который океан напрасно бьётся. В какой безумной неразберихе, как убийственно не прав я был!

«Время, которое обозревает весь мир, должно иметь конец». Да, действительно! Оно кончается ЗДЕСЬ, вместе с обозревателем. Нет вообще никакого смысла в этой фразе «настоящее время». Этот момент вне времени, и пути из этого момента нет.

Как часто бывает, то, что нам больше всего нужно, больше всего доступно — и вызывает наибольшее сопротивление. Неизбежно — и избегается любой ценой. Хорошо — и слишком хорошо, чтобы быть правдой. Реальность никогда не устаёт тыкать нас носом в великолепный факт нашей Вневременной Природы — с минимальным результатом или безрезультатно. Чтобы быть правдоподобной, чтобы вообще быть воспринимаемой, эта Природа должна быть лишена природы, сделана жалкой, незначительной. Это не смирение, а гордость, отказывающаяся склониться перед доказательствами, которые даже наши камеры — не говоря уже о нашем хвалёном принципе относительности — настойчиво нам предоставляют. Чтобы быть камерой, снимающей фильм с движущимся изображением, я должен быть неподвижен.

Как насчёт вас? Вы тоже навеки НЕДВИЖИМЫ? Почему бы просто не проехаться на машине и не выяснить это? Пункт назначения: Вечность!

(Не волнуйтесь: уверяю вас, что предающийся мечтам водитель, который приводит в движение себя, а не окружающую местность, вряд ли будет вести машину лучше, чем — или так же хорошо, как — тот, кто остаётся с данными фактами.)