Маленькая хозяйка большой таверны - [30]

Леннарт снова засмеялся, а я отстраненно подумала — надо же, какие у него ровные, белые зубы!

— Ты ведь многих здесь знаешь, — добавила я. Уверена, он был еще тем пройдохой. — К кому мне обратиться? Моя дочь больна. Молитвами к Святой Эрдине ей не помочь, и малиновым настоем здесь уже не обойтись. Но так как мой покойный муж был… гм… фигурой в городе довольно известной и обращался в высших кругах, куда, подозреваю, вхожи и доктора, то это все усложняет. Мне нужно найти кого-то попроще.

— Знаю я тут одного, — подумав, отозвался Леннарт. — С ним не будет проблем, потому что он признает только одну сторону — сторону бутылки. Но работает он без лицензии, потому что давно уже ее пропил.

— Прекрасно! — с чувством отозвалась я. — Звучит вдохновляюще, так что продолжай!

— Его зовут Ставрос Дорг, и он из Илютии. Раньше он был очень хорош, пока не…

— Пока не спился?

Леннарт пожал плечами.

— Мастерство так быстро не пропьешь, — заявил мне многозначительно, а затем добавил: — К тому же, сейчас еще утро, поэтому у нас есть неплохая возможность застать его в более-менее трезвом виде.

И я, кивнув, согласилась на доктора Ставроса Дорга из Илютии, у которого отобрали лицензию за пьянство, и которого, если повезет, все еще можно было застать в более-менее трезвом виде.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍6.3

Поэтому мы отправились в другой квартал — куда беднее того, в котором находилась моя таверна. Немного поплутав, нашли покосившийся дом с закрытыми ставнями. Дом, естественно, был без вывески о практике.

Дверь оказалась открытой — судя по всему, непрошенных гостей Ставрос не боялся. Наверное, потому что внутри брать было нечего.

Нашли и самого хозяина — грузного и чернобородого. Он был дома, храпел на старой, заваленной тряпьем тахте, и мне пришлось дожидаться, пока Леннарт его добудится. Наконец, Ставрос поднялся, затем долго бродил по своему запущенному жилищу — везде валялись остатки еды и пустые бутылки, — и пытался понять, кто мы такие, и что нам от него нужно.

А еще, где его одежда.

Делал он это в одной длинной тунике, почесывая пузо и дергая себя за бороду, и порядком вгонял меня в краску своими голыми коленями, поросшими черными волосами.

В моем собственном мире мужчины в одежде, как и мужчины без нее, нисколько меня не смущали, зато здесь… Судя по всему, объяснение крылось в воспитании и воспоминаниях Лорейн, раздетым видевшей только собственного мужа, близость с которым внушала ей ужас.

Не выдержав, я отправилась на кухню.

Впрочем, к этому времени Ставрос вполне пришел в себя и отыскал свою одежду. Одеваясь в соседней комнате, он принялся меня расспрашивать. Задавал вопросы об Анаис, и я внезапно поняла, что рассказать могла очень и очень мало.

— Быть может, у нее красное горло? Или болит голова? — допытывался доктор.

В его речи чувствовался небольшой акцент, но я вспомнила слова Леннарта о том, что Ставрос был не из этих мест.

— Не знаю, — сказала ему. — На голову моя дочь не жаловалась. Вернее, она ни на что не жаловалась, потому что все время молчит. А горло осмотреть я не догадалась.

Тут он, уже полностью одетый, притопал на кухню, уставился на меня черными как ночь глазами и снова потянул себя на неопрятную бороду.

— Не попадало ли в девочку какое-либо магическое заклинание? Сейчас на улицах демоны пойми что творится!..

— Не могу сказать наверняка, — призналась ему. — Но и такое вполне вероятно. Последние дни для меня прошли как в тумане. Наш дом штурмовали, моего мужа убили на наших с Анаис глазах. Кажется, именно тогда я и потеряла сознание. — Потому что ничего не помнила. — Очнулась, когда нас везли в цитадель. — Воспоминания Лорейн о дороге тоже были крайне путанными. — Дочь все время была со мной. Потом нас разделили, а меня увели на допрос. — Кажется, Анаис тогда очень испугалась и плакала. — С тех пор она не произнесла ни одного слова. Только «Мама!» возле цитадели, когда меня выпустили, а потом все.

Ставрос покивал, затем окинул меня внимательным взглядом.

— Могу осмотреть и вас, госпожа Дюваль!

Приблизившись, дыхнул на меня перегаром, и я поморщилась.

— Не надо меня осматривать, — заявила ему. — Со мной все в полном порядке. А вот дочь мою не помешает. Во сколько мне встанут ваши услуги?

— Ни во сколько, — отозвался он, и я порядком удивилась.

Впрочем, цена все же была, и он ее озвучил. Ставрос хотел, чтобы, если у него закончатся деньги, то в «Сквозняке» ему наливали рюмашку-другую и не гнали на улицу.

— Нет, такое не пойдет! — покачала я головой. — Мы не станем поить вас бесплатно.

— Об этом не идет и речи! — отозвался он терпеливо. — Когда будут деньги, я сразу же оплачу все свои долги или отдам своей работой. Я могу… гм… стать вашим личным доктором, госпожа Дюваль!

На это я в задумчивости покусала губы.

Было в нем что-то такое… При всем своем не слишком приглядном виде Ставрос почему-то внушал мне доверие. Именно поэтому я до сих пор была здесь, в его доме, терпеливо дожидаясь, когда он оденется и возьмет потертый и видавший виды докторский чемоданчик.

— Посмотрим! — сказала ему. — Если вы покажете себя с хорошей стороны, и от вашего лечения будет толк, тогда… Тогда вы сможете осматривать меня, мою семью, моих работников и, если понадобится, постояльцев «Сквозняка», а в таверне вас всегда будет ждать еда и пара рюмок к ужину.