Маленькая балерина - [17]

– Это не мост, – ответила Лиза и быстро посмотрела на Монахова. Мне почему-то показалось, что он побледнел. – Это газовая труба. По ней газ поступает в поселок.

– Ясно, – пробормотала я. – Ну, я пошла…

Я взобралась на трубу, пересекла по ней речку и побрела вдоль берега к одуванчиковому холму. Было очень жарко, воздух накалился и буквально плавился на глазах.

Я свернула немного правее, в густой пролесок, чтобы избежать прямых лучей палящего солнца, и очень скоро поняла, что заблудилась. Одуванчиковый холм исчез из поля видимости, речка осталась где-то позади. Я шла довольно долго и в конце концов оказалась на небольшой поляне, со всех сторон окруженной высокими деревьями. В центре поляны высился трухлявый пень, неподалеку от него из земли торчала ржавая железяка. Я уселась на пень и огляделась. Все вокруг выглядело совершенно одинаково, как в заколдованном лесу, и я не представляла, в какую сторону мне надо двигаться.

– Здравствуйте, – раздалось вдруг за моей спиной.

Я вздрогнула и резко вскочила. Обернулась. В нескольких метрах от меня стоял садовник в низко надвинутой на лоб соломенной шляпе и улыбался. В руках он держал лопату и ведро. Откуда он взялся? Я была готова поклясться, что секунду назад поляна была абсолютно пустой.

– Я заблудилась, – прочистив горло, выдавила я. – Как мне выйти к домам?

Садовник приблизился, и я с изумлением увидела, что он довольно молодой. Лет тридцати пяти от силы, приблизительно мой ровесник. У него было странное лицо. Серое, как непропеченный блин, усыпанное веснушками и следами от юношеских прыщей. Длинные пушистые ресницы вокруг круглых тусклых глаз. Пухлый, влажный рот. Олигофрения в стадии дебильности, – прозвучал у меня в голове мамин голос.

Садовник поднял лопату. Я отчего-то испугалась, что он ударит меня, инстинктивно шагнула назад и больно ударилась ногой о пень.

– Туда, – сказал он и махнул рукой.

– Спасибо, – нервно хмыкнула я и рванула в указанном направлении.

– Постойте, – окликнул меня садовник. Я остановилась.

– Вот, – он протянул мне небольшой бумажный сверток, – вы обронили.

– Я?

– Ну да, сегодня утром… А вы это… Здорово танцуете…

Он все так же улыбался, и я, несмотря на жару, почувствовала озноб. Значит, он подсматривает в чужие окна своими тусклыми глазами?

– Спасибо, – пробормотала я.

Я не стала говорить ему, что вижу этот сверток впервые, и бегом устремилась прочь.

Глава 7 День тот же

Идин дом оказался совсем рядом. Я вышла из леса и очутилась у подножия одуванчикового холма. Видимо, просто бродила по кругу.

В доме было прохладно, приятно пахло нагретым деревом. Я распахнула окна на веранде и устроилась в кресле-качалке. На столе стояла ваза со свежесрезанными тюльпанами. Видимо, Раиса была и уже ушла. И хорошо, что я с ней не столкнулась.

Я развернула сверток, какой-то загадочный предмет вывалился из него на пол. От падения он раскололся на несколько частей. Я собрала куски, и они сложились в некое подобие человеческой фигурки, слепленной из воска.

«Я не свечки зажигаю, я душу и сердце твои зажигаю навсегда.

Как этот воск горит и тает, так гори и тай сердце и душа твоя ко мне навсегда.

Не имей покоя ни днем, ни ночью, ни в радости, ни в горе, ни в труде, ни в гулянье.

Заклинаю я тебя всеми силами неба и земли.

Заклинаю я тебя всеми силами духов злобы».

Эта галиматья была написана на бумаге, в которую была завернута фигурка. Красные чернила ровные, четкие буквы, почерк почти каллиграфический, явно женский. На обратной стороне листка тем же почерком было начертано: «Завернуть магическую куклу в заклинание, носить ровно семь дней, не снимая, в чулке левой ноги, и по окончании этого времени, утром, не сходя с постели, заклинание сжечь и разбросать пепел, а магическую куклу хранить вечно».

– Господи, что за бред! – пробормотала я и почувствовала, как неприятный холодок пополз по спине.

Я поспешно сложила куски воска в бумагу, тщательно завернула и засунула в ящик буфета.

Останки фарфоровой балерины покоились на том же самом месте, где я их утром обнаружила. Под прессом ночных страхов я так и не рискнула к ним притронуться. На кухне тоже не прослеживалось присутствия кого-то постороннего. Получалось, что Раиса не приходила.

Тогда кто же поставил в вазу свежие цветы?

«Наверняка они стоят со вчерашнего дня», – успокаивала я сама себя по пути в репетиционный зал.

В заветном шкафчике с пуантами очень кстати отыскались несколько комплектов лосин и трико. Я переоделась, заколола волосы на макушке и посмотрела на свои бесконечные отражения в зеркалах. В этом странном множестве было нечто мистическое. Словно распахивались мифические двери в параллельные миры прошлого и будущего. Я с трудом поборола искушение подойти к зеркалу вплотную и попытаться разглядеть, что там, вдали, за спиной крошечной фигуры в черном.

Спустя сорок минут тренировки я буквально падала с одеревеневших ног. Пот тек по лицу, мышцы разрывались от боли. Влажная кожа чесалась под плотной синтетической тканью трико, которая, казалось, навечно прилипла к телу. В попытке унять бешеный ритм сердца я рухнула на пол. Ныла спина, как раз в том самом месте, на которое пришлась травма. Я закрыла глаза и расслабилась. Кажется, даже задремала, потому что, когда очнулась, не сразу поняла, где нахожусь. Усилием воли я приняла вертикальное положение.