Маленькая балерина - [13]

– Вы можете идти, Рая, – полоснула она ледяной улыбкой и с вызовом посмотрела на женщину.

Та нехорошо усмехнулась и поспешно поковыляла прочь, грузно припадая на правую ногу.

– Чем она тебе не угодила? – насмешливо поинтересовалась Нора, хрустнув гигантской креветкой.

– Не люблю ее, – Гала передернула плечиками, – болтливая слишком. Все шныряет по поселку, вынюхивает, выслеживает. А потом сплетни распускает.

– Так уволь ее, – резонно хмыкнула Нора.

Лиза тем временем сняла фарфоровую крышку с тарелки и ковырнула вилкой бесформенную серо-бурую массу, напоминавшую по виду вареную капусту. Да и запах, повисший над столом, красноречиво свидетельствовал о том же – о вареной капусте.

Арсений разлил по бокалам вино, плеснул в свой стакан неразбавленного виски и откинулся на спинку стула. По его незатейливому лицу блуждала загадочная ухмылка, цепкий взгляд перескакивал с Норы на меня, и обратно.

– Ну как там Венеция? Все плавает старушка? – спросил он наконец, взболтал в стакане виски и залпом выпил.

– Венеция – шикарна, как всегда, а вот биеннале – тоска смертная, – прищурилась Нора Покорная и облизнула полные блестящие губы.

– Нора только вчера прилетела с Венецианской биеннале, – пояснила Гала. Сказано это было для меня, так как остальные были явно в курсе.

Покорная выудила из кармана мятую пачку скучной пролетарской «Явы», чиркнула спичкой и с наслаждением затянулась.

– Фу, Норка, – поморщилась Гала, – как ты можешь курить такую гадость?

– Привычка свыше нам дана, замена счастию она, – процитировала Нора и выпустила кольца вонючего дыма. – Я не большой ценитель современного искусства. Все эти инсталляции с расчлененными коровами в формалине, видеоролики с плясками на трупах, с детальным показом работы патологоанатомов – не для меня. Мне по душе старая добрая средневековая живопись. Голландцы, итальянские мастера… Перуджино, Боттичелли, Караваджо… Вот вы, Саша, любите Караваджо?

– Конечно, любит, – ответила за меня Гала и метнула в Нору сердитый взгляд, – как можно не любить Караваджо? Но насчет актуального искусства ты, дорогая, не права. Просто оно непривычно для подавляющего большинства непросвещенной публики.

– Это я-то непросвещенная публика? – расхохоталась Нора. – Я в шоке! Да я на этом, так называемом искусстве, собаку съела!

– Девочки, не ссорьтесь, – лениво протянул Арсений и снова наполнил свой стакан. – Все знают – каждому свое.

– Уф, ну и жара, – пропела Гала, обмахиваясь салфеткой. – Интересно, сколько сейчас градусов?

– Тихо! – воскликнул Арсений, подняв вверх руку.

Все замолчали и с недоумением воззрились на него. Наступившую тишину нарушал оглушительный стрекот сверчков.

– Двадцать семь, – спустя минуту изрек Арсений. – Сейчас двадцать семь градусов.

– И как ты это определил? – насмешливо спросила Нора. – Пальцем в небо ткнул?

– Температуру воздуха можно узнать по сверчкам, – многозначительно изрек Арсений и допил свой виски.

– Каким образом? – удивилась я.

– Нужно посчитать количество стрекотаний в минуту, разделить на два, затем прибавить девять и снова разделить на два. Сверчки прострекотали девяносто раз…

Все снова замолчали. Мне даже показалось, что я услышала скрип от трения мозговых извилин друг о друга. Все присутствующие усиленно подсчитывали…

– Кстати, Нора, а где твой друг? – встрял Арсений в массовый математический экзерсис.

– Его не будет, – быстро перебила его Гала и покосилась в сторону Лизы.

Только тут я обратила внимание, что на столе стоял еще один прибор. Почему-то я вдруг остро почувствовала собственное одиночество.

Что я здесь делаю? Среди этих чужих людей, с их чужими проблемами, восхитительными руками, цепкими взглядами, биеннале и недомолвками?

– Спасибо большое, – проговорила я, борясь с подступившим к горлу комом, – но я, пожалуй, пойду.

– Господи, почему? – обиженно встрепенулась Гала. – Ведь еще только начало девятого.

– Наверно, комары замучили, – неожиданно звонко подала голос Лиза, впервые за весь вечер. – Меня так они уже просто загрызли.

– Да уж, – согласился Арсений и хлопнул себя по щеке. На щеке остался кровавый след. – Комары нынче звери.

– Так пойдемте скорее в дом, – засуетилась Гала. Она подхватила недопитую бутылку с вином, несколько опустевших бокалов, и, покачивая идеальными бедрами, устремилась к стеклянным раздвижным дверям. Следом отправились и Лиза с Арсением.

– Покурим? – предложила я Норе и достала пачку «Вог». Протянула ей сигарету, но она отказалась.

– Разве балерины курят? – усмехнулась Нора и полезла в карман за своей пролетарской «Явой».

– Балерины – нет. Но мой роман с танцем давно закончился.

– Что же так?

– Не совместимая с балетом травма позвоночника. В выпускном классе хореографического училища мой партнер не удержал меня во время поддержки. Я очень неудачно упала и повредила несколько позвонков.

– Сочувствую, – пробормотала Нора и внимательно на меня посмотрела.

А я вдруг вспомнила душную больничную палату, запах боли и лекарств и рыдающую у моей постели Фиалку. Словно это ее жизнь тогда закончилась, а не моя.

В Нориных янтарных глазах полыхало страстное любопытство: кто я, откуда, замужем ли, где взяла средства на приобретение дачи Врублевской?