Малек - [2]

* * *

— Уй, у-у-у-у!..

— Потерпи, малёк, ты же видишь, воды как раз столько, чтобы пока резал, она закипела, вот и ошпарило. Сейчас мы тебя из кокпита вытащим… Хватайся руками вот здесь!

— Я не вижу, где… О, схватился!.. Уй!.. О!.. Ого!.. Вот это скафандрище!…

— Молодец малёк, сейчас мы тебя в медотсек опустим… диагностика и неотложка… Связи с поверхностью нету… Так, сломаны два ребра, сотрясение, переохлаждение, теперь ожоги, шок, остальное почти ерунда — ушибы, ссадины и растяжения. Ресурсов медблока хватит на 3–5 часов, всех запасов энергии на 3–7 часов движения, успеваем…

* * *

— Не понимаю. Какие могут быть сложности поднять один флайер даже с трехкилометровой глубины?…

— Вот именно, что не понимаете! Пустоты под нами — они сообщающиеся пустоты! — Начспас с трудом подавил вдруг вспыхнувшее раздражение. — И теоретически, и практически, влетев в строительный вход, флайер может вылететь на поверхность через несколько сотен известных и Бог знает сколько неизвестных выходов в радиусе больше сотни километров. А может и не вылететь…

Взгляд уловил характерный жест премьер-министра, когда указательный палец постукивает по сложенным щепотью большому и среднему в полусогнутой руке — и догадка обожгла начспаса: «Она тоже курила! Она тоже нервничает — как будто пепел стряхивает!». И неожиданно возникшее чувство сопричастности по общему греху молодости в один миг растворило и раздражение, и волнение, и даже желание курить. Наклонившись непосредственно к экрану связи с премьер-министром, спокойно и деловито, но каким-то домашним доверительным тоном начспас продолжил доклад.

— На всех выходах введен аварийный режим дежурства, в воздухе весь штатный состав инспекции городского движения по оранжевой тревоге плюс 75 % медицинско-спасательных бригад. Под землю отправлены все строительные, горнопроходческие и горноспасательные бригады по желтой тревоге плюс в дальний поиск высланы все 217 роботов-синтетов. Больше всего надежды, конечно, на них, они быстрее и выносливее человеческого контингента, будут действовать до исполнения программы, но и возвратность их очень невелика, а отыскивать, где они разбились или застряли, выработав энергоресурс…

— Простите, но по штату за столичным управлением числится 162 штатных робота-синтета, — влез заместитель министра, — вы что, привлекли к работам экспериментальные модели НИИ?

— Да, жизнь ребенка дороже, к тому же лучшее испытание — в боевых условиях…

— И все равно не сходится, по сводкам НИИ у них исправных моделей на сегодняшнее утро было 38!

— К работам были привлечены 17 симбиотических роботов-синтетов.

— Вы отправили под землю музейные экземпляры? Невероятно!

— А вы смогли бы отказать разумным добровольцам, даже если они роботы?

* * *

— Ну как ты там, малёк? Алё, Базилевс?! Ты знаешь, что значит твоё имя? Царь, наследный правитель! Ну чего смеешься?!

— Хе-хе, знали бы вы моё отчество — еще не так бы смеялись…

— Это хорошо, что смеешься, адреналин отпускает… И какое же у тебя отчество?

— Хе-хе, Салтанович!

— Ух ты, Царь сын Султана! Вот это имя, вот это программа на жизнь! И как ты, соответствуешь? Жизнь у тебя будет еще длинная, сможешь выполнить эту программу?

— У меня-то она есть, а у вас? Что за имя такое, Ванька? Даже если и Шубин… Я где-то слышал о вас, но что — не помню…

— О-о-о, «что-то слышал, где не помню»… Ты давай не соскакивай, хочешь честных ответов — сам не юли, отвечай прямо. Мы тут только вдвоем, никто не подслушает, стесняться некого, потому давай начистоту! Ведь турбины на флайер не сам сделал, не смог бы, а у кого-то взял. Если ты Царь, да еще сын Султана, но заплатить тебе нечем — ты что, украл?

— Нет, что вы! Турбины соседский Витька себе делал, он на 4 года старше, на флайер сестры, но сестра «Красотку» продала и «Дуэт» себе взяла — а там их четыре и размеры меньше, эти не станут. Но я за них заплатил, вы не думайте! Мне, как отличнику, нелимитируемый доступ в научные инфохранилища каждый семестр дают, а у мамы в администраторском аккаунте он и так нелимитируемый. Вот «научный безлим» за семестр и обменял на две турбины. А ставил сам, и топливную переделывал сам — все честно!

— А Витька твой, что, доступа к научным инфохранилищам не имеет?

— Нет, он руками все может, а соображает медленно, но туго, он по теорблоку троечник — у него к научным ограничения, но безлим к технологическим базам…

— И что, это честно — нарушать распорядок учебного процесса?

— Нет, но… щедро?… О, по-царски!

— Мда, царёк из тебя получается какой-то мер-кан-тильный…

— Но турбины же все равно ему уже не нужны — а у меня пошли в дело!

— И это ты считаешь делом — гонять по городу очертя голову? Хоть из-за чего тебя на транспортные потоки понесло? Мать обидела или с девицей поругался?

— Нет, что вы, мама — она лучшая…

— Значит, подружайка! Ей что, рисковые больше нравятся?

* * *

— Вдуматься, уже скоро десять лет, как во всей федерации ни одного ЧП с увечьем или смертью ребенка! А тут, всего за две недели до открытия новейшего пассажирского орбитального лифта, как раз в городе его открытия… — лысый, весь складчастый лицом и пучеглазостью похожий на жабу, весьма невысокого роста и очень высоких амбиций Министр Охраны Труда и Жизнедеятельности (в просторечьи МОТ) Ашот Сергеевич Кургин разрозовелся от усердия. Он явно специально нагнетал эмоции — а значит, чего-то недоговаривал. Начспаса всегда бесили такие… о, точное архаическое слово, «политиканы», но сейчас…